Стигмата

- Возможно. - снова заговорила ван Хаутен. - Сомнительно, впрочем, что после вашей встречи — и после сегодняшнего покушения — Федерация и дальше будет утаивать её существование. Не думаю, что этот вопрос следует поднимать сейчас, адмирал, госпожа Харасава .

- А что, если нет? - спросил Фальке. - Что, если Федерация будет использовать Фон, как козырь в наших переговорах? Чтобы обеспечить наше согласие?

        Айша до боли сжала кулаки, только бы не слышать его слов. Использовать Фон в качестве козыря, её судьбу — в качестве карающего меча, нависшего над их головами? Федерация не могла не знать, насколько важна была Фон для Марции — герой, первой вставшая на защиту Республики, погибшая в неравном бою, пропавшая без вести… и воскреснув из мёртвых. Иначе Федерация не стала бы спасать её. Не было бы всех тех людей, защищавших Фон… беловолосой майора Къелльберг и её бойцов, вспомнила она.

         Къелльберг, забравшей у неё Фон.

        Но Фальке был прав. Они не знали истинных мотивов Федерации. Не могли знать. Фальке был прав в том, что он опасался худшего — что Фон могла быть заложником, гарантией послушания и податливости с марцианской стороны. В том, что куда лучше было вести переговоры с позиции силы, диктуя другой стороне свои условия.

        Именно так поступили бы марциане.

- Тогда я подниму этот вопрос в официальном порядке. - ответила ван Хаутен. - В разговоре с канцлером Ястрземским. Но я не думаю, что Федерация пошла на такую сложную операцию — на спасение кого-то из вавилонских застенков — только чтобы иметь в запасе надёжный аргумент. Кроме того… - она повернулась в сторону Айши, -  вы говорили, что она изменилась, капитан Хосино. Что вы имели ввиду?

        Изображение замерло. Айша сглотнула.

- Вавилоняне пытали её. - проговорила она. В горле у неё пересохло. - Несколько недель. Когда Федерация нашла её, она была при смерти. Им пришлось реконструировать её тело. - она облизнула сухие губы. - Фон сказала мне так.

        Она замолчала.

        Фон изменилась. Стала другой. Холодной. Отстранённой. Чужой. Неспособной даже думать ни о сексе, ни даже просто о близости —  Айша вспомнила руки, оттолкнувшие её прочь, губы, не ответившие ей, и глаза — лиловые глаза, смотревшие на неё с ужасом.

        И печалью.

        Она даже не попрощалась со мной!

         Её правая рука скользнула к кобуре на поясе, где снова лежал пистолет. Её пистолет. Пистолет, из которого стреляла Фон.

        Он не был заряжен. И Айша даже боялась подумать о том, чтобы пустить его в ход.

        Это был её  пистолет. Пистолет Фон.

        Всё, что осталось ей от Фон.

- Это… ужасно. - проговорила ван Хаутен. Айша глянула на экран; ван Хаутен опустила глаза, глядя в сторону, мимо камеры. Её лицо было мрачным. - Я боюсь даже представить, что могло случиться с другими военнопленными. - она снова повернулась к камере. - Я подниму этот вопрос с Гарибальди и военной разведкой. Но, возвращаясь к нашему вопросу… возможно, вы правы, адмирал. Но это очень дорогостоящее вложение для всего лишь козыря на переговорах. Спасти Крочесни из Вавилонии, восстановить её… со всеми затратами… - она покачала головой. - Возможно. Но я предлагаю подождать с выводами. По крайней мере, сейчас.

- Так точно. - наклонил голову Фальке. - Я разговаривал с федеральным министром обороны. Госпожа Миниато просила передать, что они… восхищены нами, госпожа президент. Тем, что мы до сих пор держимся. Она заверила меня в поддержке, в том числе и по озвученному мною первоначальному списку. Но санкционировать предоставление военной помощи другому государству может только Сейм.

- Я только что разговаривала с Федеральной Канцелярией. - добавила Харасава. - Канцлер Ястрземский созывает завтра внеочередное заседание Сейма. Мне сообщили, что оно будет посвящено вопросу военной помощи… и что наша делегация приглашена посетить заседание.