Стих для Ланцелота

Падаю - тьмою во тьму.

Но - я никогда не хотел

Чтоб

Так!

Враг мне - пространство,

Ложь - мой удел:

Дряблая

дрожь

Это в гроб мой

Гвозди вбивает, ругаясь, дурак,

Гроздью

Разорванных глаз

Мне

Рыдает его

Дурацкий стеклянный колпак

Шутовской...

Словно

Мне больно,

Мне

Просто немножечко больно,

Словно - куда-то

Уже

Не

успел...

Мои вены под кожей пустою

набухли кипящую солью,

Там - за горящим закатом,

Мне,

Невиноватому

Боже!

Как - больно,

Гудящие стены

Обрушат

В меня свои пьяные, жизнью проженые, души,

В перекипевшие

Певчие

Суши,

В

Черные тени:

Саван взметнули со стен,

Странно - наружу

Ложью

Из вен

вырваться в танце

Кружевом

Жадных видений,

Чтоб

В гроб

мне

Дурак

Вбил

Кол

И

Небо

Выбил

былью

Глаз глянцем

Стекольных,

Чтоб я

не хотел,

Чтоб - было - так!

И - умирал,

Зная,

что

Больно.

Да будет мир плохому полководцу,

Вновь проигравшему Войну.

Да будет радость мертвому колодцу,

Хранит который Тишину.

Да встанет Свет над Городом горящим,

Где - нет людей.

Да рухнет мрак на солнечные чащи

Прозрачных дней.

Я думал, что умру но - я ошибся.

Я не предам, увы, свои мечты.

Мне остается возвратиться

В круовороты... красоты...

Золотые арлекины в изумрудных полумасках

Мне рассказывают сказки про весеннних юных фей.

Феи носятся по лугу в разноцветно страстных плясках,

Феи носятся по кругу бепристрастно страшных дней.

Там - круги на циферблате, огнеокие, упруги,

Там - деревья умирают каждый день и каждый час.

Там - танцуют злые танцы одинокие подруги,

Золотые поэтессы разбивающихся фраз.

Золотые арлекины, золотые поэтессы,

Сестры, братья, жизни счастье, циферблатная метель...

Там - прекрасно, там - случайно, там - отрадно интересно...

Арлекины! я вас, гады! - вызываю - на - дуэль!

Петух повесился

На

Колокольне.

Прости!

Икона

плачет утреней росой.

С косою

Гостья

Словно

улыбнется.

Я промолчу. Я светел. Я святой.

Она сегодня будет ближе,

Дальше,

Чем все ее восторженные сны,

Встревоженные

Грохнувшею фальшью...

Мне все равно. Я рыцарь тишины.

Да, нас - убьют!

Я буду улыбаться;

В полуживом желании: не жить,

Во имя Страха

Мертвый мир

Любить!

Во имя Зависти

Какому-то

Там

- братству!

Там - облака в волокна злые свиты...

Колоколов

Нас

расстреляет звон.

Она придет и скажет: мы убиты.

Я промолчу. Я свят. Я разрешен.

Мир, который каменный,

Славный и случайный,

Плавно увлекаемый

Слабой тихой тайной;

Мир первораспавшийся,

Мир проколесованный

Знает: утро кончено,

Если - утро названо;

Если мы - раксчитанны,

Значит мы обласканы

Счетами истории,

Робкими и ясными;

Если мы - расчитаны,

Мы убиты, милая,

Мы давно прочитаны

И давно наказаны.

Мир, который каменный,

Мир, извечно названный,

Нас торопит, призваных

В прокуроры разума,

Знаками зовущего

В чащи метафизики...

Улыбнись получше им;

Мы - простые шизики.

Мы, давно решенные

В наших робких радостях,

Мы - колосья пшенные

Средь крапивы яростной.

Дождик будет в сентябре,

Только про это

Ты узнаешь на заре

По секрету.

А расскажет тот секрет

(Как наступит осень)

Мой отважный добрый дед

Моситосин.

Почему ж я, несчастливый,

Обречен - лгать?

Все равно, давай играть

В то, что мы живы.

Как у елки все иголки

Из осколков

Сентября.

В ветер ночью воют волки

В ливень черный,

В ливень колкий

Чтобы грянула заря

С беззащитной милой злобой;

Чтобы - грянула заря

И отпрянули чащобы.

Старым паром сентября

Ветром взвоенная песня

В ельник чистый, в ельник тестный

Тихо... ахнула заря;

Чтобы - снова выли волки,

Радостно преображаясь,

В елках радужных осколках

- отражаясь.

На изысканном балконе, грациозен, тих и строг,

Удивительно красиво загрустил городорог...

Он усталым талым взором словно смотрит на луну;

Он умрет, благослявляя свою злую тишину.

Клочья пены серебряной - вьются в танцах аблака,

Изогнувшись, золотая, спит хрустальная река.

И взлетает одуванчик в бликах трепетной луны,

Чтоб рассыпаться под утро на брильянтовые сны;

Чтобы ветер тихой песней в проводах пролепетал,

Чтоб над Городом раскрылся неба сумрачный кристалл,

Чтоб раскрылся, заискрился, тая тайною святой,

Над немой, хрустальной, старой, над рекою золотой...

Пряной, пьяной тучей мятной занимается заря,

Разорвется ватным газом, гордым огнием горя.

Чтоб на маленькой пларнете грациозно тих и строг

Удивительно красиво умер мой городорог.

Попытайся тогда улыбнуться вместе со мной.

Мне уже все равно. Я танцую красивые песни.

Я однажды проснусь и поверю - уже навесегда

в свой город прозрачно-пустой,

И подумаю: как бы было забавно, если...

Дорогая моя, обессиленный славой наш век

Это милая, добрая ложь. И мне как-то светло и покойно.

Посмотри - за окном на работу бредет неживой человек

За безвольной команою: вольно!

Наше милое время, зеркальная давняя мгла...

Мы останемся там

Тайно.

Я однажды проснулся и вспомнил: ты - умерла.

И мне стало легко и немного печально.

Далеко - за последним рассветом,

В удивительно мирном покое

Я - один, переломаный светом

И - горем.

В городах, где гранитные руки

По крестам беспредметного горя

Распластают меня вскоре,

Распластают - на знаки и звуки,

Я хочу понимать это время,

Безучастно любя и споря,

Я хочу презирать бремя

Горя,

Я хочу, чтобы дождь серебряный,

Бормоча по испуганным лужам...

Я хочу, чтобы я, странный

Этой смерти был странно нужен;

Чтобы - холод, метель и сугробы,

Чтобы - ливень и звонкие птицы...

Слишком много бы отдал, чтобы