Стих и проза в культуре Серебряного века

Второй нетрадиционный тип стиха, к которому изредка обращается Сологуб – рифменный, или раёшный, то есть такой, в котором единственным регулярно повторяющимся элементом оказывается концевая рифма. Им написано всего три стихотворения: «В небе луна полоумная плавала…» (1916), «Пляска смерти» («Пляшет пляску нестройную…)» (1918) и «Благодарю тебя, перуанское зелие!» (1919).

Благодарю тебя, перуанское зелие!
Что из того, что прошло ты фабричное ущелие!

Всё же мне дарит твое курение

Легкое томное головокружение.

Слежу за голубками дыма и думаю:

Если бы я был царем Монтезумою,

Сгорая, воображал бы я себя сигарою,

Благоуханною, крепкою, старою.

Огненной пыткой в конец истомленному

Улыбнулась бы эта мечта полусожженому.

Но я не царь, безумно сожженный жестокими.

Твои пытки мне стали такими далекими.

Жизнь мне готовит иное сожжение.

А пока утешай меня, легкое тление,

Отгоняй от меня, дыхание папиросное,

Наваждение здешнее, сердцу несносное,

Подари мне мгновенное, зыбкое веселие.

Благословляю тебя, перуанское зелие!

Наконец, собственно свободный стих, которым Сологуб написал восемь стихотворений. Семь из них созданы в 1900-е гг., первые два – «Маленькие кусочки счастья, не взял ли я вас от жизни?» и «Свободный ветер давно прошумел…» (оба 1904) – появляются в «Пламенном круге». На эти стихотворения следует обратить особое внимание: это один из первых по времени опытов настоящего русского свободного стиха, причем не переходные формы того или иного типа, а именно верлибр, характеризующийся максимальной тонической и силлабической свободой; очевидно, Сологуб подготовился к такому стиху своими опытами раскованной тоники, о которых шла речь выше.

Маленькие кусочки счастья, не взял ли я вас от жизни?

Дивные и мудрые книги,

таинственные очарования музыки,
умилительные молитвы,
невинные, милые детские лица,
сладостные благоухания,
и звезды, – недоступные, ясные звезды!

О, фрагменты счастья, не взял ли я вас от жизни!

Что же ты плачешь, мое сердце, что же ты ропщешь?

Ты жалуешься:

«Кратким,
и более горьким, чем сладким,
обманом промчалась жизнь,
и ее нет».

Успокойся, сердце мое, замолчи.

Твои биения меня утомили.
И уже воля моя отходит от меня.

В 1906 г. Сологуб создает еще три верлибра: «В мантии серой…», «Приветствуем Еву…», «Я должен быть старым…», чуть позднее – стихотворение «Моя верховная Воля…». Наконец, началом 1920-х гг. датируется последнее обращение Сологуба к свободному стиху:

Радуйся, радуйся, Ева,
Первая и прекраснейшая из жен!
Свирепый Адонаи
Лишил тебя земной жизни,
За то, что ты преступила
Его неправый завет.
Свирепый Адонаи
Поразил твое нежное тело,
И обрек его смерти,
Темной и смрадной, —
Но твое потомство
Населило землю.

Радуйся, радуйся, Ева,

Всеблагий Люцифер с тобою,
Люцифер с тобою и с нами!

Интересно, что в начале 1920-х гг. Сологуб использует уже хорошо знакомый ему свободный стих также при переводе немецких импрессионистов: Ивана Голла («Демонстрация», «Maternite», «Стикс», «Лес», «Канарейки», Георга Гейма («Длинны твои ресницы…»), Франца Верфеля (верлибры которого переводил также О. Мандельштам; «Улыбка, дыхание, стремление»), Курта Гейнике («Народ» и «Труба бури»).

Если вернуться к силлаботонике Сологуба, то тут особый интерес представляют также исключения. Например, достаточно часто встречающиеся у поэта краткие и сверхкраткие размеры – двух- и трехстопные, чаще всего – трехсложники, например, довольно редкий в русской традиции двустопный анапест: