Стихея

– Я знаю! – взорвался Люциус. Он с размаху стукнул кулаком по столу и отбросил документы. Желтые, исписанные мелким почерком листы плавно опустились на пол. – Дьявол их побери, у этой женщины была алая кровь! Но они не готовы признавать свою ошибку. – Люциус устало протер лицо и вышел из-за стола. Он навис над Мари. Хмуро пробежался по ней взглядом, избегая смотреть в глаза. – А вот ты – ведьма, но все еще жива.

Мари отшатнулась. Губы беззвучно зашевелились в поисках нужных слов заклинания, но Люциус криво улыбнулся:

– Молчи, Стихея. Если бы я хотел, ты бы сгорела вместо Генриетты. Но я знаю, ты не причиняла никому вреда. Поэтому я не выдал тебя Совету.

Мари задумчиво разглядывала золотые пуговицы на его камзоле:

– Значит, ты не стремишься уничтожить всех ведьм?

– Нет. Зачем? Есть те, кто помогает, лечит, принимает роды. Но есть и те, кто использует магию во зло. – Он нахмурился. – Калечит, проклинает, убивает… Обычный человек беззащитен перед такой ведьмой. Вот для чего нужно общество «Sang et flamme».

– А если оно выйдет из-под контроля? – Мари вскинула подбородок, и на секунду их глаза встретились.

– Я стараюсь этого не допустить. И я надеюсь, Совет меня услышит.

В следующее мгновение Мари снова закрутило, и теперь казалось, что она попала в мясорубку. Кости выламывало, а мышцы рвались.

Мари очнулась посреди волнующейся толпы.

– Ведьма, ведьма, ведьма! – скандировал народ.

На небе горела луна, а на земле – женщина. На этот раз на самом деле ведьма. Пожилая дама, уважаемая жена мясника. Говорят, она ела младенцев. А Мари и не ведала об этом. Неужели правда?

Мари прищурилась и поспешила вниз с холма. Она больше не могла слышать крики женщины. Это война, война!

Новое воспоминание перенесло Мари в ночь. От постоянных скачков накапливалась усталость. Уже ничего не хотелось, только лечь и уснуть. Но вместо этого она тащила по улице упирающуюся Камиллу и шипела от злости:

– Ты в своем уме? – Она оглянулась на сестру. – Люциус сказал, что Совет очень сложно контролировать; пока что у него получалось, хотя и были три невинных жертвы. Но давать повод и шляться по ночам с травами! Уму непостижимо!

– Ей нужна была помощь, – пыхтела Камилла. – Мои травы уняли лихорадку, иначе девочка умерла бы.

Мари остановилась и уставилась на сестру:

– Попросила бы меня! Камилла, сейчас страшное время. Но если бы тебя застали на…

Время действительно было страшным. Приходилось носить обереги, маскирующие цвет крови, прятать взгляд, насылать дурман.

– А что сделала бы ты? Великая Стихея умертвила бы охотников? – съязвила Камилла и вырвала руку. Она прижимала к груди глиняный горшок.

– Если понадобилось бы, то да.

– А я не хочу, чтобы ты становилась убийцей. К тому же обратились за помощью ко мне. – Камилла вскинула голову и прошла мимо Мари. – А я не трусиха.

Все опять смазалось, закрутилось. Желудок сжался, Мари едва сдерживалась, чтобы ее не стошнило. В отчаянии она зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела перед собой Ноэля. Вновь их место у реки. Холодная река ярилась от порывов ветра, ивы облысели. Осень пришла в Вэйланд.

– Ты понимаешь, как вам повезло?! – негодовал Ноэль. – Той ночью была смена Кристиана. Но он заболел, и поставили меня. Хорошо, что вас с Камиллой увидел я! – Он нервно растрепал волосы пятерней. – Что вы вообще забыли ночью на улицах?

– Наша подруга рожала, мы не могли оставить ее одну. – Мари поймала лицо Ноэля в ладони и попыталась улыбнуться, но губы дрожали и не слушались. – Ты ведь не думаешь, что мы – ведьмы?

– Нет, конечно. – Ноэль прижал ее к себе. – Конечно, нет, любовь моя. Но больше не гуляйте по ночам. Скоро полнолуние, грядет шабаш. Будет большая охота, а потом все закончится.

От его слов Мари содрогнулась. На этот раз их с Мелиссой мысли наконец зазвучали в унисон. Ведьмы не могут пропустить очередной шабаш. Они и так таились много месяцев, и охотники это знают.

События помчались вперед, Мари просто отдалась на их волю. Попыталась расслабиться, лишь бы больше не мутило. Сделала вздох она уже в кабинете Берггольца.

– Люциус, Люциус… Ах ты, пес! Ах ты, негодник! Украл мой локон! – Мари засмеялась.

Она сидела на столе друга и болтала ногами. Красное вино расслабило разум, который последние месяцы дребезжал от напряжения.

– А как ты хотела? Плата за то, что ты зовешь меня по имени.

– Милорд? Так лучше?

– Нет, Мелисса, – улыбнулся он, – зови меня Люциусом.

Мужчина спрятал локон в шкатулку.

– Сама Стихея, кто бы мог подумать.

– Стихея и Охотничий Пес – звучит поэтично. – Мари ухмыльнулась и допила вино в кубке.

Люциус перестал улыбаться.

– Жаль, я слишком стар для тебя.

Впервые его голос звучал с такой горечью.

– Люциус… – Мари спрыгнула со стола и умолкла.

– Не надо ничего говорить. – Он покачал головой. – Возможно, в следующей жизни мы будем вместе. А в этой… Знаю, что не могу состязаться с молодым Ноэлем. Не будем рушить нашу дружбу.

Мари попыталась перевести все в шутку:

– Надеюсь, ты будешь блондином. Но сохранишь свои прекрасные зеленые глаза.