Стихея

Элизабет переглянулась с Ребеккой, и та напряженно улыбнулась. Ведьма и Охотничий Пес. Да, Стихея не умеет выбирать мужчин.

– Мари, дорогая, ты должна понимать, что, если кто-то прознает о том, что для целебной мази нужен именно прах Стихеи, тебе не жить. И никакая сила не спасет, – ласково заметила Ребекка. Но в ее глазах читалась тревога.

Если вы думаете, будто я переживаю по этому поводу, то ошибаетесь. За мной столько людей охотилось, что не сосчитать. – Мари пожала плечами. – Идеалы Люциуса не умерли. Они все еще живы в тебе, Элизабет. Ты вольна создать новое общество, где люди и ведьмы будут стоять на страже мира плечом к плечу.

Элизабет застыла, словно слова Мари ее парализовали. По телу побежали знакомые мурашки. Их она испытывала, когда избавлялась от очередного дьявольского отродья.

Я подумаю, – прошептала она и отвернулась. Но мысль о новом обществе уже стучала молоточком по вискам.

Ребекка лишь вздохнула:

– Ты говорила, нужно больше ведьм. Зачем?

– Я хочу успокоить призраков в подземелье замка, – пояснила Мари. – Они познали вкус крови и сейчас лишь затаились в поисках нового сосуда. Это вопрос времени. Нужен обряд. Айви вернется с того света ведьмой. В полнолуние на шабаше мы официально примем ее и Дейзи в свои ряды и нас станет четверо. Думаю, наших сил будет достаточно.

– Если ты вернешь Айви, – уточнила Элизабет.

При мысли, что студентка, сожженная заживо, вернется с того света ведьмой, стало дурно. Но будь у Элизабет такая возможность, она бы не задумываясь воскресила бы Эдварда и Джорджи. А там будь что будет.

– У меня получится, – уверенно ответила Мари. – Должно получиться. И тогда мы положим конец проискам Нессы. Без разъяренных призраков она будет ни на что не годна.

* * *

Девятый день после смерти начинался сразу после полуночи. Ночь, когда ведьма могла попасть в Лес духов.

Мари стояла на берегу реки, вглядываясь в темный небосвод, по которому небрежным жестом рассыпали звезды. В Вэйланде все казалось иначе. Даже созвездия располагались под другим углом, и среди них можно было отыскать те, о которых не ведали астрономы. Ведьминские созвездия. «Хвост метлы», «Котел зелий», «Молочный зуб»… Эти звезды светили лишь для ведьм.

– Ты ведь не думала, что я отпущу тебя одну? – раздался позади тихий голос Эллиота, а затем его теплая ладонь скользнула к ее руке.

– Мама сказала, где меня искать? Все еще не доверяет мне.

– Нет. Я сам выпытал ответ, а она боялась, что я буду мешать. – Эллиот смотрел прямо Мари в глаза. Каждый раз как можно дольше, словно до сих пор не мог привыкнуть. – Но как я могу мешать? – фыркнул он. – Я же звезда университета, красавчик…

– И филантроп? – со смехом добавила Мари, цитируя Тони Старка.

Эллиот наморщился:

– Нет, для этого у меня недостаточно денег.

Он оглядел ее длинную ночную рубашку, которая выглядывала из-под пальто. Зимние сапоги были надеты на босу ногу.

– Только не говори, что ты собираешься войти в реку… в этом? – с заминкой уточнил он. – А где гидрокостюм? Причем два, один для меня.

Тебе он не нужен, потому что ты останешься на берегу. Я не хочу через девять дней вновь отправляться в Лес духов, но на этот раз уже за тобой. Я буду слишком слаба. – Мари даже не пыталась улыбнуться, и вечная ухмылочка сползла с лица Эллиота.

А ты бы отправилась за мной? – Его голос вдруг осип.

– Не раздумывая.

Они смотрели друг другу в глаза, а затем Эллиот притянул Мари к себе и запечатлел на ее губах обжигающий поцелуй. Мари превратилась в комок ощущений, центр которого находился там, где соединялись их лица. Теплый влажный язык касался ее нижней губы, а затем проникал внутрь с мужской силой, от которой сбивалось дыхание. Мари пришлось упереться ладонями в его грудь и отодвинуть Эллиота от себя.

– Мне нужно сосредоточиться, – прошептала она и отвернулась.

Эллиот со стоном отступил и в бессилии провел ладонью по взмокшему лбу.

Я не хочу, чтобы ты это делала, – наконец признался он, когда Мари скинула пальто на землю и осталась в хлопковой рубашке до середины икр. – Мне плевать на Айви, на призраков, на все. Мари, прошу тебя!

– Все будет хорошо, – спокойно ответила она и разулась. А затем стала спускаться по пологому склону к реке. – Я вернусь до рассвета. Обещаю.

Вэйландская река, которая огибала замок и руины собора причудливой подковой, блестела лунным сиянием, словно на ней плавали жемчужинки. Она никогда не замерзала, даже в самую холодную зиму.

– Мари…

Но Эллиоту ничего не осталось, кроме как наблюдать за тем, как ее тонкая фигура скользнула в реку.

Сначала, когда ледяная гладь сомкнулась над головой, у Мари остановилось сердце. Кожа горела от прикосновений воды, и этот пожар был невыносимо сильнее, чем костер инквизиторов. Она не могла говорить, но в голове крутились стихи, призывающие дух Айви: