Стихея

Она закинула одежду в чемодан и собрала скромные пожитки. Блокнот, деревянная ступка с пестиком – подарок матери, и засушенные травы, к которым Мари так и не прикоснулась. В замке не осталось напоминания, что там короткое время жила ведьма. Никто не узнает, потому что она уедет.

Мари направилась прямиком в здание вокзала. На перроне уже пыхтел поезд, и она на секунду позволила себе помечтать, как сядет в него и уедет прочь от чертовщины, с которой не готова была тягаться.

При входе Мари зацепилась колесиком чемодана за порог алюминиевой двери. Пустой зал ожидания, не считая пары старушек в одинаковых зеленых чепчиках и долговязого подростка в гигантских наушниках, встретил Мари холодным дыханием. На улице и то было теплее, чем внутри, где пахло соленым арахисом и пивом. Пустые банки пылились в урнах.

Мари поправила воротник пальто в синюю клетку и перекинула через плечо толстую косу. С убранными волосами она чувствовала себя беззащитнее, но не хотела привлекать лишнее внимание. Она подошла к маленькому окошку кассы. За спиной грузной кассирши с пересушенной шевелюрой свекольного цвета красными цифрами мигали допотопные электронные часы: «20:13».

– Один билет до Лондона. – Голос сел от нервного напряжения, в котором Мари находилась целый день.

Кассирша задумчиво пожевала зубочистку и пощелкала по кнопкам клавиатуры, ради приличия сделав вид, что работает:

– Опоздали вы.

Мари не сразу разобрала, что пробубнила себе под нос женщина, а когда до нее дошло, распахнула рот:

– Шутите?! Я звонила полчаса назад, поезд был почти пустой.

– Он и отбыл пустой три минуты назад, – пожала плечами свекольная женщина.

Как? – Мари охватило ощущение нереальности. – По телефону сказали, отбытие в двадцать тридцать, а сейчас… – Ее взгляд снова остановился на часах.

«20:33»

Стало еще холоднее, чем раньше. Теперь заледенели не только пальцы на руках, но и сами кости, казалось, замерзли изнутри. К горлу подступила тошнота, и Мари оперлась на ручку чемодана. Та опасно затрещала.

– Ближайший поезд в понедельник, так что вам лучше поискать такси. – Кассирша натянула на лицо заботливую улыбку и тут же задвинула окошко.

Мари тяжело задышала и повернулась к залу ожидания. Он опустел. Ни старушек, ни подростка не оказалось на местах, хотя Мари еще не настолько оглохла, чтобы не услышать, как они шагают по плитке и гремят дверью. Гудка поезда и стука колес она не слышала тем более. Двадцать минут испарились. Словно их вырезали ножницами из временно́й линии.

С трудом переставляя ноги, Мари вышла на улицу и глотнула свежего воздуха. За спиной тут же щелкнула дверь, и погас свет. Остались лишь старинные уличные фонари, огромными желтыми глазами освещая перрон. По нему стелился густой туман, который пожирал опустевшую железную дорогу.

– Ерунда, – пробормотала себе под нос Мари и вытащила из кармана мобильный. Попыталась в приложении вызвать такси, но кнопка «заказать» не работала. В итоге ее выкинуло из личного кабинета. – Черт! – Мари набрала номер, но вместо ответа диспетчера услышала короткий сигнал. Мобильная сеть мигнула на прощание и исчезла.

«Вэйланд ее не отпустит».

Оформившаяся мысль прозвенела в висках. Мари еле дошла до скамьи и села. Забытый чемодан остался возле закрытой двери вокзала. Слышалось слабое завывание ветра. Ни шороха листьев, ни голосов людей. Только напряженное дыхание Мари.

«“Sang et flamme” ее не отпустит».

Мысль видоизменилась.

Не отпустит. Отец, видимо, сам не подозревал, что загнал дочь в ловушку. Она не уедет отсюда, даже если ее захотят увезти силой.

Мари сидела на скамье. С каждым вздохом в груди замерзало сердце. В этом городе спали призраки ведьм, и стоило здесь объявиться живой ведьме, как они очнулись. Сначала дух незнакомки в лесу, затем Тина из магазина трав. А возможно, их было больше, только Мари не знала, что они – призраки.

Я заплутала в лабиринте адских душ,
В надежде обрести земной приют.
Но этот город холоден и груб,
Здесь мертвецы неистово поют.

Их песни отзываются во мне,
Сжигая чистый воздух в моих легких.
Одна в кричащей, гулкой тишине,
Теперь застыла пантомимой горькой.

Мари хмыкнула. Пришедшее на ум стихотворение весьма точно описывало ее состояние.

Послышался шорох, и Мари обернулась. Туман зашевелился, из мрака выступила фигура. Встретить неизвестного на пустынном перроне никому не хотелось. Но странным было не это, а то, что Мари ни капли не испугалась.

Она смотрела пустым взглядом на замершую в отдалении тень и молчала. Вспомнила предостережение незнакомца, который напал на нее в университете. Тот говорил, чтобы она бежала из Вэйланда. Что ж, она попыталась. Но не получилось.

– Даже боюсь спрашивать, почему ты сидишь одна. В темноте. На вокзале. – Знакомый ироничный голос разрядил обстановку.

Эллиот шагнул в пятно света, и фонарь выхватил из темноты кожаную куртку.