Стихи

Ключами яростно бренча,

В роскошной розовой рубашке,

Усевшись к Ваське на колени,

В беседке, около ворот,

Смотря в его открытый рот,

Звала к себе на день рожденья.

Вот эту сцену наблюдали:

Гаврила, повар Ермолай,

Конторщик старый Николай

И наша нянюшка Наталья.

Но тут возникла тетя Маня

И все вскочили и ушли,

А тетю Надю увели,

Оставив Ваську без вниманья.

А тот был вроде истукана:

Смешок в глазах, раскрытый рот...

И я шепнула: «Обормот,

Сейчас похож ты на барана».

Тут тетя Маня вышла снова,

И объяснила, что почем,

Что Вася вовсе не при чем,

А тетя Надя — нездорова...

Еще случился странный случай:

Сидела на крылечке я,

А рядом Наденька моя,

Вдруг потемневшая, как туча.

Обняв меня, как друг, за плечи

Мне пальцы сжав рукою клейкой,

Клялась, что Манька, та злодейка

Что мучит Надю и калечит.

- «Какая Манька? Наша тетя?...»,

А та всё тоже - «Интриганка!

При ней я словно самозванка,

Не знаю, как вы с ней живете!

Я здесь одна, лишь брата ради.

Потом всю правду вы поймете....»

Тут вновь явилась наша тетя,

И убежала тетя Надя.

IV

Бывало горничная наша,

Когда начнет рычать, как лев,

Напоминала королев.

Уж такова была Дуняша.

Но дядя Саша был упрям

И говорил: - «Такая рожа,

На всех зверей она похожа,

А главное — на обезьян.

Увы, такую королеву

Давно бы шельмовал народ,

У нас же все наоборот.

Спасибо, хоть она не дева».

А сын ее, великий Степа

За долгий школьный год ученья,

Решил, что кончено ученье,

Теперь он покорит Европу.

Его дражайшая мамаша

Жила под нами, в тихом месте,

Теперь же, с тетей Надей вместе,

Оно соседкой стала нашей.

Нас разделял лишь коридорчик,

Внизу был дядин кабинет,

И очень милый туалет,

Где возле зеркала узорчик.

И вот, в какое-то однажды,

Мы ночью услыхали крик.

Конечно, мы вскочили вмиг,

Влетели к Наденьке и каждый

Тут завопил, как пес побитый: -

Была пред нами тетя Надя,

В ночном торжественном наряде

Перед окошком в ночь открытым,

А там, Дуняшенька орала,

Как пума, изогнувшись вся,

На собственной косе вися,

Что тетя Наденька держала.

И вдруг на ум пришло ей пенье:

Мы обмерли, но кто-то там,

Внизу, вдруг лестницу достал

И вверх поднялся по ступеням.

И мы увидели, как Вася

С косы Дуняши руки снял,

Потом ее к груди прижал,

А Надя смехом залилася.

И все мы тут же разоглись,

И спать легли, и не слыхали,

Как тетю Надю одевали

И как с ней дальше обошлись.

Нам только утром объяснили

Что тетю Наденьку пришлось

Уговорить пожить нам врозь,

В коляску с Васей посадили,

Взмахнул Гаврила вожжи с болью

И наконец, ура, ура!

Помчалась тройка со двора

С Васяткой, Надей и любовью.

V

Но мы подробностей не знали,

Хотя слыхали про любовь,

Лишь я просила вновь и вновь

Сказать мне, нянюшку Наталью.

Она ж Богдановых любила,

У них служила с крепостных,

Господ не ведала иных,

Сама за Наденькой ходила,

И знала кучу пустяков,

Что берегла, как для царевны,

Что были Наденьке потребны,

От пуговиц до женихов.

«Ну что ж, к молчанью будь готова,

Я расскажу про жениха,

Но это, друг, не ха-ха-ха,

Смотри же, никому ни слова.

Тогда наш Саша был гусаром,

И пил немножко, и играл,

За дамами приударял

И был любимым не задаром.

А Наденька была малютка,

Я в Петербурге с ней жила,

Она, как козочка росла

И всех любила не на шутку.

Потом нас с барыней послали

В деревне новенькой пожить,

И там пришлось лет пять служить,

Пока в Москву мы не попали.

А бедной Наденьке достался

Все тот же серый Петербург,

Он неудобен был и хмур,

Его и Саша наш боялся.

А Надю отдали учиться,

Она попала в институт,

Где только девочки живут,

Но Наде удалось ужиться.

И вот она в семнадцать лет

В Москву приехала весною,

И там сдружилася со мною

И рассказала мне секрет.

О том, что в этом институте

Она на выпускном балу

Услышав о себе хвалу

От молодого шелапута,

Узнать хотела, кто же автор

Сей непонятной похвалы?

И тут же был представлен ей

Один москвич и навигатор.

Он мичман был, служил во флоте.

И так ей голову забил,

Как будто век ее любил

И знал про все, в чем ей заботы.

С тех пор она о нем гадала,

Писала письма каждый день,

И это было ей не лень,

И о свидании мечтала.»

VI

- «Так это он, ее жених?»

Спросила я тотчас же няню.

И услыхала: - «Знать бы ране,

Я б не пеклася так о них.

А тут, я стала почтальоном -

Сама ходила к жениху,

Что жил на Знаменке, вверху,

Носила письма неуклонно.»

- «А он красивый был мужчина?»

Опять спросила я ее.

- «И ты, как Надя, за свое...

Представь, похож на херувима.»

- «А звали как его?» - «Василий

Евграфович... Да что с тобой?»

- «Ну, значит Васька не [любой????]…»

- «Василь Евграфович был милый!»

«Но все же папенька, Богданов,

Нашел другого жениха,

Похожего на петуха

В армейском чине капитана.

Тут Надя подняла шумок,

Кричала! Нон! Не выйду замуж,

Кого люблю, решу сама уж...

И в этот миг — звонит звонок,

И входит он, красивый мичман,

И тут же — маменьке поклон,

И сразу всех пленяет он, -

Жених прекрасный и приличный.

А Наденька, та вдруг упала,

С улыбкой легкой на устах.

И всё решилось впопыхах,

Что свадьба будет, но вначале

Полгода подождать придется, -

Отслужит он на корабле

И очутившись на земле,

К любимой девушке вернется.

На завтра он уехал к морю,

А Наденька не подвела,

Писала письма и ждала,

Надеялась увидеть вскоре.

Но жизнь идет, не как в романе,

Он не писал. А мы узнали,

Что бури пароход сломали

И мичман умер в океане.