Проплыла глубокий омут, вышла на берег светла, шла по берегу крутому, колокольчики рвала, к белокаменному дому вдоль по Городу прошла.Так прошла — взлетали шторы в стооконных корпусах, тополя, как семафоры, застывали на носках.Все дорожки молча звали, тихо кланялись цветы, и звенели звоном стали деревянные мосты.И вполголоса спросили горожанки у ворот:— Кто такая, всех красивей, вдоль по городу идет?..—Трижды я ходил обходом, трижды шел навстречу ей, поклонился мимоходом в самой тесной из аллей.Только дрогнули ресницы, будто крылья синих птиц, не могла остановиться, не могла поднять ресниц.Ночь спустилась. Дня не жалко. Спи. А я приду к огню. Невеселым горожанкам небылицу сочиню: как стоял в долине тополь, по бокам — вершины гор, этот тополь как закопан, не поливан до сих пор.В жажде сох, страдал в обиде, неприметен и угрюм, ничего кругом не видел от своих угрюмых дум.В жаркий месяц соловьиный, в день — каленый добела, между солнцем и долиной тучка малая плыла.Не сложила тучка крылья, прогремела стороной, тополь издали накрыла синей тенью дождевой.И увидел тополь: в мире освеженный он стоит, развернув над корнем шире ветки теплые свои.Перед ним — горит малина, перед ним — за садом сад, семицветна вся долина, стоголосы все леса.Весь малинник в птичьем свисте, камни гор кругом гудят, искры молний, трепет листьев — все — в предчувствии дождя.