Стихи

Всё. Пора уходить. Я доволен своей судьбой.

– Вахх! – говорит кошка, глядя в окно.

А там…

СНАЙПЕР.

Я – снайпер. Мне сказали это ночью.

И выдали ружьё, коробку пуль,

Прибор ночного видения и прочее.

– Иначе из тебя мы изготовим тюль…

Я – снайпер. Я догадывался раньше,

Но не держал в ладонях пистолет.

– Обязан попадать! Точнее. Глубже. Дальше.

И там, где ты пройдёшь, мишеней больше нет.

Мы всё продумали. Тебя повысим в званьи.

Дадим ефрейтора, глядишь, а там

До старшины дослужишься, призванье

Твоё – стрелять, а с остальным мы разберёмся, нам

Не привыкать к работе чёрной. Это мы умеем,

Мы уберём и заметём твои следы.

Так, собирайся. Быстро. Запретить не смеем.

Прощайся с близкими. И не бери с собой еды.

Прощаюсь в свете звёзд, знаков вопроса

Столбов, деревьев и дорожных фонарей.

С собой беру себя. И гаснет папироса.

И ветер листьев старых дарит несколько горстей.

Мне нечего сказать родным и близким.

Не знаю я, куда меня везут, и мы молчим.

Вернусь? Погибну? Упаду так низко,

Что не смогу смотреть в глаза другим?

Я пе-ре-одеваюсь в птичий прочный,

Заметный только мне комбинезон.

– С землёй сливайся! С травами!

– Так точно!

– С асфальтом. Галькой. С лесом, где озон.

В костребудь пеплом, на полях – пшеницей,

А если ввысь поднимет вертолёт,

Будь небом, облаком, звездой и птицей.

– Так точно!

– Ну, дерзай, солдат, вперёд!

И становлюсь мукой, водой и тестом

В руках невидимых. Сейчас и здесь.

В огне горю огнём, с камнями – камнем вместе.

– Всё под контролем, рядовой, ты – есть.

– Но я уже не тот, каким бы раньше!

И не вернуть тот облик, ту судьбу.

– Зачем она тебе? Ты следуй дальше,

Ты не вернёшься во вчера. Мольбу,

Вопросы, стоны, острова сомненья,

Оставь пока, меняйся и молчи.

– Когда стрелять?

– Успеешь. В воскресенье,

Когда из рук появятся лучи.

Мне снится сон, что я веду охоту.

Расстреливаю бабочек ночных.

По светлым крыльям кровь струится. Готы

«Ты наш» сказали б, сочинили стих…

Я больше не могу! Не понимаю!

Зачем меня украли у меня?

И сутками себя я изнуряю,

И отдыха нет ночью, нет и дня.

Я – избранный, мне ночью подсказали.

Так снайпер или избранный? Тогда

Зачем оружие и пули дали?

Иль вместо пуль чернила и вода

Заполнили ржавеющие части

Моей винтовки? Надо проверять.

В ночь ухожу. Я знаю о ненастье.

Я сам – ненастье. Что ещё сказать?

Я – ветер. В темноте я дую в темя

Себе, конечно же. Кому ещё?

И впереди меня крадётся время,

И смерть кладёт мне руку на плечо.

И с неба падаю в глаза озёрам,

И сам я – озеро, и рыба я на дне,

И волны поднимаю ветром, разговором,

И в форме я, и в сути я, и вне.

Яв части воинской, которая готовит,

Скорее, мёртвых странных рядовых,

Смиренных, слабых, но никто не остановит

Того, кто остановлен, тих.

Мы не воюем, ползаем, как змеи,

Как волки воем, лаем в стае лебедей,

Как шаровые молнии тоскуем:

«В окно бы залететь кому-то из людей!»

Всё время больно мне и в теле, и вне тела,

И, кажется, я важное забыл…

Мне сердце вынули легко, по ходу дела?

Нет, что-то бьётся там, по мере сил.

И в пустоте ружьё я проверяю –

Стреляю в воздух. И работает оно!

И пулей в ствол берёзы попадаю

И слышу стон, как будто я в окно

К любимой залетел и сильно ранил…

Как с этим жить? Если на маленький лоскут

Пространства – миллионы жизней грани.

Ивопрошают. От меня ответа ждут.

И тем, что жив, уже я убиваю,

Мой взлёт чреват уходомсыновей,

И взяв одной рукой – другой теряю,

Как будто полностью я сделан из ножей.

Полковник наградил, но я не таю

От счастья. Может быть, на склоне лет

Я что-нибудь пойму и наверстаю,

Вы обо мне услышите. Иль нет…

Я – снайпер. Мне сказали это ночью.

Лишили страха. Приказали жить.

И в воскресенье вознестись.

– Так точно!..

***

Здесь, на крыше жили почтовые голуби.

Но теперь в увольнении. Запасные.

И следов нет от ниток, и никто из них не убит,

Письма в несколько слов унося в облака расписные.

В этом здании жили почтовые лошади.

Их забыли в конюшне, как старых ненужных слуг.

Уходили, уменьшившись до размеров волков и кошек.

Одичали и заняли бывший колхозный луг.

А почтовые сумки были когда-то нагружены!

И беременны, в тяжести почтальоны со светлыми лицами шли.

С драгоценными строками:

«Здравствуй, родная!»,

«Ты нужен»,

«Без тебя задыхаюсь в цветной иноземной пыли».

Корабли понимали, зачем они через волны

Напролом, наугад, закрывая глаза от слёз,

Плыли, нежность везя, и были полны

Трюмы буквами-нотами на бумаге из звёзд.

Поезда везли не только посылки –

Навсегда отъезжающих и спешащих домой.

Радость поезда – люди, беседы, пейзажи, развилки,

В грузовом полутёмном отсеке писем– бабочек рой.

Яровесник времён, где нервный взволнованный почерк

Заменён на печатный спокойный слог.

Друг не пишет– печатает несколько строчек:

«Еду. Ждите. В порядке. Устал. Не чувствую ног».

Отдыхают почтовые ящики в доме десятом.

Животы забиты дешёвой рекламой. Задыхаются. Ждут.

По ночам они немы, как вождей снесённые статуи.

В шуме – чавканье мусоропровода. Там отходы крысы жуют.

А когда-то. В парках. Под звуки оркестров.

Как герои и вестники, с разных сторон

Почтальоны входили с горящими свитками в сердце

И с младенцами в пальцах. Или это всего лишь сон?

Но для времени нет пропаж, ускользания. С нами

Всё, что было, и все, кто когда-то ушли.