Стихи 1984 – 2016

внутри, и, пожалуй, глубже. Такая уж нам стезя.

В тебе все тот же ребенок. Он прослушал курс биологии,

а его мама и папа - адвентисты седьмого дня.

Ему холодно, жарко, он заложник стоматологии,

а Бог - это тот человек, что любит тебя и меня.

До известной степени, разумеется. Так, несколько раз в год,

напоминая, что он присутствует, как приходящая медсестра,

Господь простирает ладони и провозглашает: "Вот!"

И ты ощущаешь - да, это так. Ура.

1996

2 (Мясо брата)

Проснешься поутру, начертишь пару рун

потом идешь в поля, в карманах трупов шаришь.

Сожжешь посад-другой, загонишь в храм табун,

и к очагу. И мясо брата жаришь.

Вдруг - вот те на! - Христос. Ведь срам аж не могу.

А он уже идет, и в комнату заходит,

благословляет всех, садится к очагу,

берет с огня кусок и разговор заводит.

И так вот до утра.

1996

3 (Никогда я не буду себя ревновать...)

Никогда я не буду себя ревновать,

и, целуясь с тремя, засыпая с четвертой,

точно знаю одно: есть трава-мурава,

под которой мы встретимся мордою к морде.

И я буду сидеть, как Кызыл-Оглы-бей,

Попивая чаи, озирая просторы -

не снаружи просторы, а где-то в себе -

девы, ветер и жизнь. И неблизкие горы.

1996

4 (Я слышал - малый сон сродни большому сну...)

Я слышал - малый сон сродни большому сну.

Сну, от которого не ждешь ни пробужденья,

ни сновидения. Но лезешь под косу,

а там - увы! - не смерть, а новое рожденье.

Вот так и малый сон. Когда ложишься спать

с одною женщиной - рискуешь встать с другою.

Да это еще что! - иной раз она та,

но только ты не тот, а некто с бородою.

Или без бороды, но все равно другой,

и перед зеркалом с внезапным старшим братом

тебя ты слышишь вдруг, как мертвый, молодой

ты рвешься из него, но падаешь обратно.

А потому не спи, чтоб не рождаться вновь.

Ведь каждый новый мир все гаже и печальней,

все Уже голова, все зеленее кровь,

и пресловутый путь все дальше от начала.

1996

5 (Я чувствую ветер, я чувствую тьму...)

Я чувствую ветер, я чувствую тьму, я открываю глаза.

Это существование. Это падение прямо

вниз, как игральная карта. Я вряд ли успею сказать:

- Не рожай меня, мама.

Но метаболизм изменяется - и изменяется мир,

становясь протяженностью с женщиной посередине.

Становясь некой сферою с женщиной где-то внутри,

с ощущеньем возникшего вместо копейки алтына.

Но алтына хватает на хлеб и отнюдь не хватает на хмель:

регистрация фактов наличия или отсутствия света,

положения звезд, появления хлеба в суме...

Достоверность теряется. Дом превращается в ветер.

1996

6 (Сверни ладонь трубой и посмотри на тьму...)

Сверни ладонь трубой и посмотри на тьму

и посмотри еще раз, без ладони,

и вздрогни вновь, увидев что к чему,

как дева юная, читающая сонник,

вдруг содрогается, узнав о чем мечтала,

и смотрит в зеркало, чего ли нет в глазах.

А пресловутый путь, чем дальше от начала,

тем пресловутее, но так же

путь назад.

1996

7 (Настанет день. И ты не ешь из рук...)

Настанет день. И ты не ешь из рук,

не дышишь рядом, и глаза твои - не очи,

ты не кричишь "Ау!", а говоришь "не вдруг", -

А вот Христос воскрес и заповедал прочим.

Возьми свое лицо и посмотри на свет.

Оно уже не кровь,

но золото и зелень.

И смерть уже прошла. А видимый ответ

Приходит просто так, как кошка в новоселье.

1996

8 (Иные женщины как телескоп ужасны...)

Иные женщины как телескоп ужасны.

С известным вызовом заглянешь ей в глаза -

но видишь не ответ, а некое пространство,

ночную тьму и незнакомый зодиак,

и некая рука несет тебя, сминая,

и ставит в этот круг, чтоб жить не так как жил -

нагим, дрожащим и подверженным влияньям

несуществующих в прошедшем мире сил.

1996

9 (Охотник спит. Во сне он видит небо...)

Охотник спит. Во сне он видит небо

и перелетных птиц, и Бога, и грозу.

Но жизнь еще не превратилась в эпос,

а превращается.

Когда же я проснусь

стоящим в воздухе меж ведьм и цеппелинов,

между тобою - и другой тобой,

меж Богом и грозой, сосною и осиной,

толкающим под бок себя - само собой

охотник (тоже я), очнувшись от скольженья

в неведомую даль, приличную копью -

не человеку, скажет с сожаленьем:

"Я победил. Я больше не пою." -

и превращение закончится. Отныне -

пляша, охотясь, бдя - я знаю, что уйти

из сна уже нельзя.

Но бдя и в той картине

я больше не пою - я победил.

1996

10 (Апрель - сними пальто или одень пальто...)

Апрель - сними пальто или одень пальто,

но март уже прошел, а май все за лесами,

и как-то все не так, и номера лото

мы называем вслух, как старцы, приосанясь.

Послать бы это все, и, скинув лет 500,

вновь ставшую тобой безумную старуху

расцеловать во все, пока кровавый рот

мне шепчет номера в разинутое ухо.

И дай Бог помнить вновь: мы ветер и огонь -

ни жалости к себе, ни жалости к другому,

ты выжигаешь плоть, я разрываю сон -

и мы стоим как дым над разоренным домом.

И в общем все равно, какая плоть горит,

чья выкипает кровь, кто жарится на сале -