Стихи

Поэт,
мечтою окрылен,
пытался, исписав страницу,
в погоню —
коль не за рублем —
за легкой славою
пуститься…

Мне, как и многим в свой черед,
сдержаться не хватило силы.
И знала, что запретный плод —
нельзя —
а все-таки вкусила.

…Когда разверзлись небеса,
раскаиваться было поздно:
крест на закорках, пыль в глазах
и путь…
Куда?
Конечно, к звездам.
Роптать?
Да на кого роптать?
Просить, как Он на Елеонской?

Но начинаю привыкать…
А вечер ливнем прополоскан.
Луна затеплилась едва.
И не уйти от наказанья.

И мягко падают слова,
как листья с Дерева Познанья…

* * *

Свеча погасла на ветру…
И мы, другой судьбы не зная,
за годом год, за кругом круг
по жизни как во сне блуждаем.

Бредем по горькому пути,
не просветленные доныне.
И наше робкое «Прости…»
дрожит, как муха в паутине.

С тяжелым вздохом на устах
советам следуем избитым.
И нет ответа в небесах
на запоздалые молитвы.

И не очнуться ото сна,
не отыскать пути иного.
Такая всюду тишина,
что, кажется, не слышно Слова…

* * *

Захлопнулась входная дверь.
И нет ни выхода, ни входа.
И холодом ее потерь
оплачена его свобода.

Плывут кругами по воде
осколки чашки на паркете…
А завтра будет новый день,
и будет «Здравствуйте…» соседям,

и будет новый поясок
на никому не нужном платье,
в почтовом ящике листок
опять напомнит о квартплате…

И будет горькое «потом»
в двухкомнатной уютной клетке.

Качнулось солнце за окном
тяжелым яблоком на ветке.

* * *

В глухой тиши ноябрьских ночей
дрожат слова, как воробьи на ветках,
уставшие от пафосных речей,
бессмысленных скандалов и наветов.

Береза свой заржавевший пятак
бросает вниз (пожалуй, не убудет),
и познается поздний Пастернак
светло и глубоко, «до самой сути».

И хочется морозной чистоты,
и белизны нетронутой, хрустящей,
и мыслей, что понятны и просты,
и чувства, что зовется настоящим…

Но сколько душу к чуду ни готовь,
заглядывая в призрачное завтра,
а поздний снег, как поздняя любовь,
виски прохожих серебрит внезапно.

* * *

Я ухожу из осени твоей,
как в юности из дома уходила:
в ней горечь почерневших тополей,
скрипящих, будто мачты без ветрила.

Так птицы вылетают из гнезда,
поднявшись на крыло звенящей ранью.
Там, в небесах, еще горит звезда,
и тает на глазах, и душу ранит.

Наверное, могла бы быть другой
твоя ветрами порванная осень,
но память тащит годы за собой,
как женщина тяжелую авоську…

Ноябрь замаячит вдалеке,
пройдут дожди, и, если разобраться,
моя рука лежит в его руке.
Все остальное — смена декораций.

* * *