Стихи

Всегда,
Дни, месяцы, года
И вновь года,
Сыны страны румяной, плодовитой
Впускали жадный свой укус
В огромный кус
Земных богатств, их волею добытый.
Им дивное чутье служило искони.
Они искусство брать и ждать прекрасно знали,
Что взято ими, никогда
Не выпускали.
Война. Они ее охотно принимали,
Под львами орифламм смыкая тяжкий строй,
Неповоротливый, упорный, как литой
Из стали.

Но был волшебно быстр взлет их ужасных рук,
Когда им было нужно вдруг
Меж ловких рыцарей, блиставших легкой броней
И смелостью французскою, схватить
За волосы победу и смирить,
Со счастием зажав в свои ладони,
И вознести, как Фландрию, ее
Ввысь, на горящее под солнцем острие
Их башен в бледном небосклоне.

Колокола, мычащие вдали,
Они в своих сердцах, как ярый гнев, несли,
И языков прокованные била
Их кулаков в себе таили силу.
А ненависть! Она в течение веков
Пылала в их душе у жарких очагов;
И сыновей они своих скликали,
Чтоб те увидели ее багряный жар
У очага семейного. Как дар
Они, целуя их, передавали
Им душу Фландрии и прадедов сердца,
Умевших ненавидеть до конца.

Почти молчали там, но мыслили согласно.

Был город укреплен; его богатства властно
От бережливости пылающей росли.
Там дыбились от каждого налога
И долгую борьбу, обдуманно и строго.
Вели
С несчетными и жадными врагами,
С баронами и королями,
Чьи золоченые гербы
Казались им какими-то когтями,
Впивающимися в их лбы.
Как жизнь, там защищали право.
Условья, договоры слева, справа
Сковали жизнь купцов
И жизнь ростовщиков.
Порты казались там открытыми домами,
Где продавали землю четвертями;
Там руки чуткие и зоркий луч зрачков
Ощупывали всё, там всё давало прибыль;
Там пользовались всем, безмолвие храня.
Запасы смол, и руд, и вин, рыча, звеня,
Одним давая жизнь, другим вещая гибель,
Вздымались властью там, откуда корабли
Стремили Фландрию во все концы земли.

О, войны, мятежи и заговоры!
За ними вольности пришли стопой нескорой,
Неспешной чередой.
Конечно, каждый цех хотел лишь за собою
Оставить все права, добытые борьбою;
И зависть, споров шум безжизненной листвой
Заплесневелою над буднями висели;
Но если вспыхивал общенародной цели
Сверкающий маяк, —
То все ткачи и кузнецы умели
В напор единый слить свой непреклонный шаг.
Они неслись в грозе и буре страсти
На ветхий дуб враждебной власти;
Вгрызался в корни бешеный топор,
Набат тяжелый правил шаг их гулкий,
И вдруг толпой кишели переулки,
И мчались к площади, сжав кулаки,
Чернеющие кровью мясники.

Так, отдавая жизнь, чтоб из гранита воли
Воздвигнуть здание своей счастливой доли,
Фламандских буржуа крикливый грузный клир
Означил на гербе их расы —
Упрямой, крепкомясой —
Весь мир.