.ByronТень ангела прошла с величием царицы:В ней были мрак и свет в одно виденье слиты.Я видел темные, стыдливые ресницы,Приподнятую бровь и бледные ланиты.И с гордой кротостью уста ее молчали,И мнилось, если б вдруг они заговорили, Так много бы прекрасного сказали, Так много бы высокого открыли, Что и самой бы стало ей невольноИ грустно, и смешно, и тягостно, и больно…Как воплощенное страдание поэта,Она прошла в толпе с величием смиренья;Я проводил ее глазами, без привета,И без восторженных похвал, и без моленья…С благоговением уста мои молчали —Но… если б как-нибудь они заговорили, Так много бы безумного сказали, Так много бы сердечных язв раскрыли, Что самому мне стало б вдруг невольноИ стыдно, и смешно, и тягостно, и больно…<1857>
Там, под лаврами, на юге —Странник бедный — только ночьМог я взять себе в подруги,Юга царственную дочь.И ко мне она сходилаВ светлом пурпуре зари,На пути, в пространствах неба,Зажигая алтари.Боже! как она умелаРаны сердца врачевать,Как она над морем пела!Как умела вдохновлять!Но, увы! судьбой на северПриневоленный идти,Я сказал подруге-ночи:«Ненаглядная, прости!»А она со мной расстатьсяНе хотела, не могла —По горам, от слез мигая,Вслед за мной она текла.То сходила на долинуС томно блещущим челомИ задумчиво стоялаНад моим степным костром;То со мною ночевалаНад рекою, у скирдов,Вея тонким ароматомРано скошенных лугов.Но чем дальше я на северШел чрез степи и леса,Незаметно холоделаНочи южная краса…То, в туманы облачаясь,Месяц прятала в кольцо;То с одежд холодный инейОтрясала мне в лицо.Чем я дальше шел на север,Тем гналась она быстрей,Раньше день перегоняла,Уходила все поздней.И молила и стонала…И, дрожа, я молвил ей:«Ты на севере не можешьБыть подругою моей».И, сверкнув, у синей ночиПомутилися глаза,И застыла на ресницахНакипевшая слеза.И пошла она, — и белымЗамахала рукавом,И завыла, поднимаяВихри снежные столбом.Сквозь метель на север хладныйЯ кой-как добрел домой…Вижу — ночь лежит в долинеПод серебряной парчой…И беззвучно мне лепечет:«Погляди, как я мертва!Сердце глухо, очи тусклы,Холодеет голова.Но гляди — всё те же звездыНад моею головой…Красотой моею мертвойПолюбуйся, милый мой.И поверь, что, если сноваТы воротишься на юг,В прежнем блеске я восстану,Чтоб принять тебя, мой друг!С прежней негой над тобоюЯ склоню главу моюИ тебе, сквозь сон, над ухомПесню райскую спою»…<1858>