Вчера к развалинам, вдоль этого ущелья,Скакали всадники — и были зажженыКостры — и до утра был слышен гул веселья —Пальба, и барабан, и вой зурны.Из уст в уста ходила азарпеша[5],И хлопали в ладоши сотни рук,Когда ты шла, Майко, сердца и взоры теша,Плясать по выбору застенчивых подруг.Сегодня вновь безлюдное ущельеГлядит пустыней, — мирная пальбаЗатихла — выспалось похмелье —И съехала с горы последняя арба!Не все же праздновать! — веселый пир народныйПрошел, как сон… Так некогда любовьМоя прошла — пыл сердца благородныйПростыл, давно простыл; — но не простыла кровь!Как после праздника в глотке вина отрадуНаходит иногда гуляка удалой,Так рад я был внимательному взглядуМоей Майко, плясуньи молодой!Что ж медлю я… Бичо! ты, конюх мой проворный!Коня!! — Ее арбу два буйвола с трудомВезут. — Догоним… Вот играет ветер горныйКатибы[6] бархатной пунцовым рукавом.1849
НЕ ЖДИ
Я не приду к тебе… Не жди меня! Недаром,Едва потухло зарево зари,Всю ночь зурна звучит за Авлабаром[7].Всю ночь за банями поют сазандари [8].Здесь теплый свет луны позолотил балконы,Там углубились тени в виноградный сад,Здесь тополи стоят, как темные колонны,А там, вдали, костры веселые горят —Пойду бродить! — Послушаю, как льетсяНагорный ключ во мгле заснувших Саллалак[9],Где звонкий голос твой так часто раздается,Где часто, вижу я, мелькает твой личак[10].Не ты ли там стоишь на кровле под чадрою,В сиянье месячном?! — Не жди меня, не жди!Ночь слишком хороша, чтоб я провел с тобоюЧасы, когда душе простора нет в груди;Когда сама душа — сама душа не знает,Какой любви, каких еще чудесПросить или желать — но просит — но желает —Но молится пред образом небес,И чувствует, что уголок твой душен,Что не тебе моим моленьям отвечать, —Не жди! — я в эту ночь к соблазнам равнодушен —Я в эту ночь к тебе не буду ревновать.<1849>
Сатар! Сатар! твой плач гортанный —Рыдающий, глухой, молящий, дикий крик —Под звуки чианур и трели барабаннойМне сердце растерзал и в душу мне проник.Не знаю, что поешь; — я слов не понимаю;Я с детства к музыке привык совсем иной;Но ты поешь всю ночь на кровле земляной,И весь Тифлис молчит — и я тебе внимаю,Как будто издали, с востока, брат больнойЧерез тебя мне шлет упрек иль ропот свой.Не знаю, что поешь — быть может, песнь Кярама,Того певца любви, кого сожгла любовь;Быть может, к мести ты взываешь — кровь за кровь —Быть может, славишь ты кровавый меч Ислама —Те дни, когда пред ним дрожали тьмы рабов…Не знаю, — слышу вопль — и мне не нужно слов!1851