Звякнет узда, заартачится конь.Вспыхнет зарница степного пожара.Лязгнет кольцо. Покачнется огонь.Всхлипнет младенец, да вздрогнет гитара.Ах, догоняй, догоняй, догоняй…Чья-то повозка в степи запропала.Что же ты, Анна, глядишь на меня?Значит — не я… Что так смотришь, устало?Что же ты, Анна, — цыганская кровь! —Плачешь с раскрытыми настежь глазами?Стол собери, да вина приготовь:Будем смеяться, и плакать над нами.Боже мой, смейся! Я смех пригублю —Горестный смех твой — единственный яд мой.Плачь, боже мой! Я другую люблю,Вечно, до смерти, всю смерть безвозвратно.Боже мой, плачь — это я отворялВ ночь ворота и гремел на пороге.Что-то искал, что давно потерял,И не в конце, а в начале дороги.Ну, догони, догони мой фургон.Что же ты, Анна, так смотришь, ей-богу?Вознегодуй на постылый закон,И разверни за оглобли дорогу.Боже мой, смейся! — легла колеяПод колесо, так привычно и странно…Пыль в полстепи — это, видимо, я.Женщина плачет — то, видимо, Анна.
Убежала бусина с нитки суровой
Убежала бусина с нитки суровой,Побежала бусина дальней дорогой.Как же ты о бусине не спохватилась?Укатилась бусина… Укатилась…Завяжи на нитке узелок на память,Погляди с улыбкой — если грустно станет —В этом месте ниточки всё и случилось.Укатилась бусина… Укатилась…Убежала бусина с нитки суровой,Побежала бусина дальней дорогой.Вся судьба на ниточке крепко держалась,Только эта бусина… Экая жалость…