Стихи

Прославлено вади Джерафи семижды
Истонченным золотом эха, как в сказе
(«Умножатся зов и прозванье семижды»),
Поведают вам бедуины в экстазе.
Какое же слово пущу я кружиться
Под синью небес в этом каменном стаде?
Душа колокольчиком — «жить!» — разразится,
И семь раз ответит ей колокол вади.

И там же, где «жить!», расколовшись о скалы,

Семь раз отзовется семью именами,
Семь пойманных солнц отразятся и, алы,
Расплавят как медь смерть семью пламенами.

Рыжевласые города

Я зрел города из пламен мускулистых
(Географы их не видали доныне).
Творенья мелодий неистово-чистых,
Они самовольно явились в пустыне.

Они самовольно себя оградили,

Из лавы себя отливали в Негеве
И сами по воле своей возводили
Укрытие голым Адаму и Еве.

Они, рыжевласые, первое время

Дышали безлюдными, мирными снами.
Потом в них взойдет рыжевласое племя,
Рожденное жадными их пламенами.

Кости Иосифа

«Здесь кости Иосифа к синим вершинам
Пронес Моисей по дорогам Исхода».
Заныло вдруг сердце: никак не свершить нам
Последнюю волю Пустынного Рода.

Иосифа кости еще не остыли,

А мы их забыли под пеплом местечек,
И с ними — молитвы, и сказки, и были,
И вечный огонь просторечных словечек.

Иосифа кости — и тут, под песками,

И там, под землей мазовецкого поля, —
Остались друг другу они чужаками,
Как нож они режут, блестят как уголья.

И не увидите дождя

Не увидите ветра и не увидите дождя,

а долина сия наполнится водою.

4 Цар., 3, 17-18

Не видно дождя, нет ни тучки над нами,
В огне по пескам бред бредет наугад, и —
Потоки несутся со скал скакунами,
Галопом, гоп-гоп, по костлявому вади!

Куда? Их в засаде держала округа.

Теперь они, вязи гранита взрезая,
В лоб, наперерез атакуют друг друга,
Алмазным кинжалом друг друга пронзая.

Не долго продлилось их сочное время.

Исчезли. Но вади хранит их приметы:
Травинки, от влаги проросшее семя,
Зеленые, длинные шлейфы кометы.

Рас-аль-Накиб [4]

Из блещущей пряжи созвездий плетома,
Сеть ночи ныряет c небесного ската,
Цепляет за острые скалы Эдома
И ловит их искры в заливе Эйлата.

Поймала, и кто-то ее выбирает,

Опять опустилась и черпает снова
В разломах Мидьяна и снова ныряет,
Теперь — на ловитву поэта и слова…

Вот-вот — и поймала. Со словом лечу я

В сети, что из пряжи созвездий плетома,
Под нами молчанья снуют, слов не чуя,
Над — Красное море и скалы Эдома.

Олени у Красного моря