Читаем Стихи и эссе полностью

В этом призыве к пониманию и прощению ближнего Оден (в 1937 году, когда было написано "As I Walked Out One Evening", скорее либеральный гуманист, чем христианин) и скептик Джойс, сотворивший своего хитроумного, но по-человечески трогательного Блума-Улисса, сходятся.

Вспоминается и Гоголь: "Ты полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит" (из второй главы второго тома "Мертвых душ").

XII

Для меня существует большая четверка англоязычных поэтов XX века: Фрост, Стивенс, Йейтс и Оден. Элиот и Паунд, на мой взгляд, были скорее культуртрегерами, чье поэтическое влияние, в свое время достигавшее непомерных масштабов, ныне практически исчерпано[288].

Йейтса и Одена часто изображают идейными полюсами, чуть ли не противниками. Нужно признаться, что Оден сам дал к тому повод в своей элегии на смерть Йейтса и двух статьях того же времени. По сути же, противопоставление Йейтса, жреца и мага, и Одена, частного человека и социального ориентированного писателя, чрезвычайно поверхностно. Оба с самого начала заключали в себе тот самый конфликт или внутренний раздор, который является движущей силой поэтической эволюции. В обоих поэтах уживались вместе и Просперо — умудренный разум, и Ариэль — дух красоты и музыки. "Between extremities man runs his course", — писал Йейтс. "Путь человека лежит посередине".

К тому же стоит учесть, что молодой Йейтс, певец кельтских сумерек, и пожилой Йейтс, сенатор и лауреат, в некотором смысле, два разных поэта. Ранний Оден-бунтарь и тот поэт-горацианец, которым он стал в старости, никак не менее контрастны. Этой способностью к трансформации Йейтс и Оден скорее сходятся, чем разнятся, и векторы их развития направлены если не параллельно, то все же в общую сторону.

Комментируя переворот в английской поэзии, который совершил Оден в конце 1920-х и в начале 1930-х годов и его дальнейшую эволюцию, Хини пишет: "Его позднее творчество доказывает то, о чем он интуитивно догадывался в начале: необходим разрыв с привычкой, бегство от заданного, но эти акты эмансипации нужны лишь для того, чтобы, в конечном счете, выявить иллюзорность их обещаний. В соответствии с этим, его поэтический путь демонстрирует поворот на сто восемьдесят градусов от первоначального отторжения своей среды и традиции до последующего успешного вписывания в то и другое"[289].

А что касается романтической традиции, то Ричард Эллман к месту приводит слова Марселя Пруста: "Сильная идея сообщает часть своей силы тому, кто ее опровергает". Если бы Йейтс не восхвалил поэзию как образ рая, который должен висеть над детской кроваткой мира, чтобы дети росли красивыми и счастливыми, Оден, возможно, не заявил бы, что стихотворение всего лишь "словесное изделие или игрушка". Но эти точки зрения не являются взаимно исключающими, скорее они отражают разные стороны предмета и горячность живого спора. "Йейтс со свои пафосом преувеличения и Оден со своим пафосом преуменьшения, — заключает Эллман, — движутся навстречу друг другу по сложной орбите, как две кометы в одной галактике"[290].

Просперо — Ариэлю

Из поэмы "Море и зеркало"

Побудь со мной, Ариэль, напоследок,помоги скоротатьЧас расставанья, внимая моим сокрушенным речам,Как прежде — блажным приказаньям; а дальше,мой храбрый летун,Тебе — песня да вольная воля, а мне —Сперва Милан, а потом — гроб и земля.В целом, все обошлосьЛучше, чем я заслужил или мог ожидать.Я рад, что вернул себе герцогство не раньше,а ровно тогда,Когда оно уже мне ни к чему, что МирандеБольше не до меня —и я на свободу тебя отпустил наконец:Вот теперь я сумею поверить, что вправду умру.Раньше это казалось немыслимым. На прогулке в лесуПтичий трупик под голым зимним кустомПорождает в сетчатке целый спектр новых образов.Человек,Внезапно упавший навзничь посреди мостовой,Будит вихрь в голове смутных неуправляемых дум,И каждый раз, когда исчезает любимая плоть,Остается неизбежная грусть; но с тобойОживлялось одиночество, забывалась печаль.

[291]

Стихи разных лет

От переводчика

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже