Стихи и поэмы

Пели б в роще, как бывало.

Первый лист, как пух бесперый,

На орехе у забора.

Будут крылья — от желанной

Улететь не смей с поляны.

Эй, куда, куда, знакомка?

К лавочнику за тесемкой?

Вон, бери их, даровые

Ленты — версты луговые.

Пешт, 1847 г.

 

 

ЛЮБОВЬ

В лодочку воображенья

Сядьте, милые мои,

Весело переплывайте

Озеро моей любви!

Всем, кого любил когда-то

И кого сейчас люблю,

Эту самую ладью

Моего воображенья

Я сегодня подаю.

Вот они, явились толпы

Женщин, девушек прелестных!

Вижу хорошо знакомых

И почти что неизвестных.

Верно! Их любил я тоже,

И они душой владели,

И нельзя мне отрекаться,

Ибо начал я влюбляться

Чуть не с самой колыбели!

Вот оно что значит, мудрость!

Было ясно мне, дитяти,

То, о чем иные старцы

Не имеют и понятья:

Знал я, что лучи живые

Посылает только солнце,

Но оно горит не в небе,

А пылает в нашем сердце,

И «любовь» оно зовется!

Эй, искатели сокровищ,

Бросьте! Уверяю вас:

Больше всех алмазов мира

Стоит пара чудных глаз.

И напрасно, честолюбцы,

Вы, в стремленье быть известней,

Проливать готовы кровь!

Роза юная прелестней

Целых лавровых лесов!

Пусть скупец считает злато!

Я бы лишь одно хранил:

Поцелуи, что когда-то

От любимых получил.

Пусть одними лишь цветами

Мне судьба украсит шляпу,

Больших лавров не ищу!

Даже те, что я имею,

Если надо — возвращу!

Секеш-Фейервар, 1847 г.

 

 

ЦВЕТЫ

Любуюсь, обходя поля,

Цветами средь густой травы.

Цветы мои, мои цветы,

Прекрасны несказанно вы.

Как мальчик девочки, дичусь

Я вашей дивной красоты.

Я завещаю на моей

Могиле посадить цветы.

Присаживаюсь я к цветку,

И вот, беседою согрет,

Я признаюсь ему в любви

И жду, что скажет он в ответ.

Он понял все, но он молчит

Под видом ложной немоты.

Я завещаю на моей

Могиле посадить цветы.

Как знать, быть может, аромат

Цветка и есть его язык?

Он обращается к душе

И ставит нашу мысль в тупик.

Но мир существ вообразим,

Лишенных этой глухоты.

Я завещаю на моей

Могиле посадить цветы.

Да, верно, запах — это звук,

И я услышу песнь цветов,

Когда спадет с меня в гробу

Глушащий эту песнь покров.

Не дух я буду обонять,

А слушать музыку мечты.

Я завещаю на моей

Могиле посадить цветы.

Могилу будет овевать

Их, ставший благозвучьем, дух

И усыпительно ласкать

Мне колыбельной песнью слух.

Я буду спать, и вновь весна

Расплавит снежные пласты.

Я завещаю на моей

Могиле посадить цветы.

Пешт, 1847 г.

 

 

ГЕРОИ В ДЕРЮГЕ

И я бы мог стихотворенья,

Позолотив, посеребрив,

Рядить в цветное оперенье

Красивых слов и звонких рифм.

Нет! Стих мой не субтильный франтик,

И вовсе не стремится он,

Душист, кудряв, в перчатках бальных,

Ища забав, вбежать в салон.

Клинки не блещут, смолкли пушки,

Сном ржавым спят сейчас они,

Но бой идет. Не штык, не пушка —

Идеи бьются в наши дни.

И я участвую в сраженье.

Я — командир, а мой отряд —

Мои стихи: в них что ни рифма

И что ни слово, то солдат!

Пускай в дерюге, а герои, —

Они дерутся до конца!

Ведь не мундиры, а отвага

Есть украшение бойца.

Меня переживет ли песня —

Такой вопрос не задаю,

Но знаю — иногда солдату

Бывает нужно пасть в бою.

Да будут святы эти книги!

Пусть это — кладбище идей,

Но кладбище, где спят герои,

За счастье павшие людей!

Пешт, 1847 г.

 

 

СТОИТ МНЕ...

Стоит мне о милой замечтаться,

Как в цветы все мысли обратятся.

Из пристрастья к этим-то растеньям,

Занят я весь день их разведеньем.

Солнце, заходя, исходит кровью.

Горы все лиловей и лиловей,

А любимая недостижимей

Даже этих гор в лиловом дыме.

Солнце ходит на закат с восхода.

Я б ходил не так по небосводу:

Я ходил бы с запада к востоку

К самой лучшей девушке далекой.

И вечерняя звезда сегодня

Льет свой свет щедрее и свободней,

И в наряде праздничном, пожалуй,

Оттого лишь, что тебя видала.

О, когда же я тебя увижу,

Сяду пред тобой либо приближу,

Загляну в глаза и их закрою,

Небо, небо ты мое седьмое!

Пешт, 1847 г.

 

 

АИСТ

На свете много птиц, по-разному их славят,

По-разному хулят.

Одним всего милей красивый голос птицы,

Другим — ее наряд.

Моя — бедна, как я, не знает звучных песен,

Не блещет красотой:

Наполовину бел, наполовину черен

Убор ее простой.

Чудесный аист мой! В семье друзей пернатых

Он многих мне милей,

Крылатое дитя моей земли прекрасной,

Моих родных степей.

Быть может, аиста лишь оттого люблю я,

Что вырос вместе с ним,

Что забавлял меня, еще младенца в люльке,

Он щелканьем своим.

Со мной делил он жизнь. Когда, бывало, с поля,

Подняв веселый шум,

Мальчишки вечером в деревню гнали стадо,

Мучительно-угрюм,

Я уходил грустить под камышовым стогом,

Часами наблюдать,

Как дети моего любимца просят пищи,

Как пробуют летать.

И там я размышлял, досуг мой коротая,

В сгущающейся мгле:

Зачем, бескрылые, всю жизнь обречены мы

Влачиться по земле?

Любая даль земли ногам людей доступна,

Простор любых широт.

Но не в земную даль — в небесные высоты

Мечта меня зовет.

Взлететь бы к солнцу, ввысь, и поглядеть, умчавшись

В лазурные поля,

Как в шляпе, сотканной из воздуха и света,

Красуется земля.

Когда же, все в крови, закатывалось солнце,

Тьмой ночи сражено,

Я думал: верно, всем, кто людям свет приносит,

Погибнуть суждено.

Радушной осени ждут не дождутся дети,

Она идет, как мать,

С корзиной, полною плодов и винограда,

Питомцев угощать.