Стихи и проза

– Я сделаю это сегодня же. Извините, – вздохнул я, – но мне нужно выходить. Было приятно вновь встретиться с вами.

– Мне тоже. Как все-таки здорово, когда у твоих друзей такие замечательные друзья.

Мы тепло пожали друг другу руки, и я вышел.

Провожая взглядом обогнавший меня троллейбус, я увидел в окне своего недавнего собеседника. На его лице было написано облегчение. Вероятно, он думал о Николае. Я погрозил троллейбусу кулаком и зашагал к дому.

1985

Сцена у фонтана

Однажды я гулял по парку, и ко мне подошел какой-то дядя с фотоаппаратом на шее. На голове у него была белая шапочка с козырьком, а на рукаве – повязка с надписью „фото“.

– Хочешь сфотографироваться? – спросил меня дядя.

– Не знаю, – сказал я.

– Как это не знаешь? Такой хороший мальчик, а не знает, хочет ли он сфотографироваться. Вот я, когда был маленьким, очень любил сниматься. Ну-ка давай я тебя щелкну на память о нашей встрече, а потом ты скажешь мне свой адрес, и я вышлю тебе снимки по почте. Знаешь, как мама с папой обрадуются.

Я подумал, что маме с папой действительно может быть приятно. Они у меня такие вещи любят.

– Ладно, – говорю, – куда мне встать?

Дядя поставил меня спиной к фонтану и отошел на несколько шагов.

– Стой смирно и смотри в объектив, – сказал он, – сейчас вылетит птичка.

– Не вылетит, – сказал я.

– Это еще почему? – удивился дядя.

– Потому что там впереди линза.

– Ишь ты, – сказал дядя, – акселерат, понимаешь. Ладно, тогда просто так смотри. Только не шевелись.

– Не шевелиться я не могу. Это будет неестественно. Вы лучше выдержку поменьше поставьте.

– Чего-о?

– Выдержку. При этой освещенности должно хватить.

– С тобой никакой выдержки не хватит, – сказал дядя, но выдержку все-таки перевел.

– Готов? – спросил он.

– Я-то готов, а вот вы, по-моему, нет. Диафрагму нужно приоткрыть. На одно деление.

Дядя достал из кармана большой платок и вытер лоб. Потом перевел диафрагму.

– Можно?

– Что-то мне по свету не нравится. Рисунка как-то не чувствуется. Вы немножко правей встаньте, а я на вас развернусь.

– Он еще мне будет указывать, где стоять, – возмутился дядя. – Я на этом месте стоял, еще когда твоя мамка под стол пешком бегала. Молод еще, понимаешь!

Он полез в карман, достал из жестяной коробочки какую-то белую таблетку и положил под язык. Потом встал на то место, которое я ему показал.

– Ну теперь-то можно?

– На фоне фонтана? – спросил я. – Может вы туда еще кадку с фикусом поставите? Так теперь даже на рынках не снимают. Ракурс нужно искать. Выразительную точку.

– Стар я уже твои точки искать. Семья у меня. Внуки тебе ровесники. Ладно, говори, где тебя снимать, только побыстрее. У меня план двести рублей в день, а я с тобой тут уже на триста наговорил.

– Давайте я спрячусь за дерево, потом вы меня позовете, я высунусь, и тут вы меня снимете.

– Надоели мне твои фокусы, – сказал дядя, – прячься где хочешь.

Потом он записал мой адрес и говорит:

– Слушай, а ты не торопишься?

– Нет.

– Тогда, может, ты меня щелкнешь разок? Сколько лет работаю, хоть бы раз кто снял.

– Давайте, – говорю.

– Только, пожалуйста, без этих ракурсов. По-нашему, по-простому. Эх, жаль, фикуса нет. Ничего, к следующему сезону пробьем.

Он встал к фонтану руки по швам, развернул плечи, надул живот и, вытаращив глаза, крикнул:

– Давай!

Я нажал на спуск, и тут вдруг из аппарата вылетела птичка. Честное слово! А может, просто воробей в это время пролетал.

Я не знаю.

1983

Сколько будет четырежды три?

Я уже очень давно просил папу пойти со мной на Птичий рынок, но у него все не было времени. И вот в воскресенье за завтраком он, как бы между прочим, спросил у мамы:

– Есть у нас какие-нибудь претензии к нашему сыну?

– Да вроде бы нет, – задумчиво сказала мама, – если не считать, конечно, этой ужасной привычки разговаривать с набитым ртом.

– Ну, это дело поправимое. А в остальном все в порядке?

– По-моему, да, – сказала мама, – а к чему ты, собственно, клонишь?

– Я клоню к тому, что решил поехать с ним сегодня на Птичий рынок.

– Ура! – закричал я.

– И что же вы там собираетесь купить? – спросила мама дрогнувшим голосом.

– Ну почему обязательно что-то покупать? Погуляем на свежем воздухе, познакомимся с представителями фауны.

– Между прочим, один такой представитель сегодня утром сгрыз мои шлепанцы, – сказала мама и посмотрела на эрделя Тотошу, который лежал в углу и делал вид, что эти слова к нему не относятся.

– Ладно, – сказал папа, – это все детали. Главное, что я принял решение, а своих решений, как вам известно, я не отменяю никогда. Одевайся, и поехали.

…Мы ходили по рынку уже два часа, когда в самом дальнем углу у забора я увидел дядю в длинном пальто и смешной вязаной шапочке с помпоном. Из-за пазухи у него торчала голова попугая.

– Извините, пожалуйста, – сказал я, – как называется ваш попугай?

– Ара, – сказал дядя.

– А он говорить умеет?

– Он все умеет. Он даже таблицу умножения знает.

– Не то что некоторые, – сказал папа. – А как его зовут?

Попугай отвернулся и уткнулся в лацкан дядиного пальто.