Мой друг, усастый воин!Вот рукопись твоя;Промедлил, правда, я,Но, право, я достоин,Чтоб ты меня простил!Я так завален былБездельными делами,Что дни вослед за днямиБежали на рысях,А я и знать не знаю,Что́ делал в этих днях!Всё кончив, посылаюТебе твою тетрадь;Сердитый лоб разгладьИ выговоров строгихНе шли ко мне, Денис!Терпеньем ополчисьДля чтенья рифм убогихВ журнале «Для немногих».В нем много пустоты;Но, друг, суди не строго,Ведь из немногих ты,Таков, каких немного!Спи, ешь и объезжайКоней четвероногих,Как хочешь, — только знай,Что я, друг, как немногихЛюблю тебя. — Прощай!
1818
Федор Толстой
Надпись к портрету Давыдова
Ужасен меч его отечества врагам —Ужаснее перо надменным дуракам.
1810-е годы
Александр Пушкин
Денису Давыдову
Певец-гусар, ты пел биваки,Раздолье ухарских пировИ грозную потеху драки,И завитки своих усов.С веселых струн во дни покояПоходную сдувая пыль,Ты славил, лиру перестроя,Любовь и мирную бутыль.* * *Я слушаю тебя и сердцем молодею,Мне сладок жар твоих речей,Печальный, снова пламенеюВоспоминаньем прежних дней.* * *Я всё люблю язык страстей,Его пленительные звукиПриятны мне, как глас друзейВо дни печальные разлуки.
1821
* * *Недавно я в часы свободыУстав наездника{17} читалИ даже ясно понималЕго искусные дово́ды;Узнал я резкие чертыНеподражаемого слога;Но перевертывал листыИ — признаюсь — роптал на бога.Я думал: ветреный певец,Не сотвори себе кумира.Перебесилась наконецТвоя проказливая лира,И, сердцем охладев навек,Ты, видно, стал в угоду мираБлагоразумный человек!О горе, молвил я сквозь слезы,Кто дал Давыдову советОставить лавр, оставить розы?Как мог унизиться до прозыВенчанный музою поэт,Презрев и славу прежних лет,И Бурцовой души угрозы!И вдруг растрепанную теньЯ вижу прямо пред собою:Пьяна, как в самый смерти день,Столбом усы, виски горою,Жестокий ментик за спиноюИ кивер-чудо набекрень.