Стихи и слезы и любовь. Поэтессы пушкинской эпохи

Жадовская не ощутила «головокружения от успеха». Она признавала: «Большого таланта у меня нет, но ежели есть то, что понятно и доступно многим, то, что многие чувствовали, а я за них высказала, – то уже и это не лишнее на белом свете». Анастасия Федорова вспоминала: «Юлия Валериановна была необыкновенно смиренна. Никакая похвала не могла заставить её возгордиться; все, что ни писала она, никогда не могло удовлетворить её, и все лестные отзывы критиков и людей компетентных в литературном деле она считала снисхождением и каким-то особенным счастием, которого, по её мнению, она не заслуживала».

Это отсутствие амбициозности помогало ей терпеливо переносить критические отзывы на новый стихотворный сборник, в которых тоже не было недостатка. Стихи Жадовской невысоко оценил известный в то время переводчик, поэт и литературный критик П. И. Вейнберг, который пришел к выводу, что «умственные труды как-то не даются женщинам», им недоступны размышления о чем-либо глубоком, их стихия «единственно нежное, тихое чувство». Неодобрительно и очень кратко о лирике Жадовской высказался и А. В. Дружинин, отнеся её к разряду самой заурядной, не содержащей в себе ничего примечательного: «Стихотворения эти принадлежат к разряду обыкновенных журнальных стихов, они очень гладки и кроме того коротки. Я не слышал, чтоб они кому-нибудь особенно нравились; даже известный вам мой сосед, снисходительный к журнальным стихотворениям, говорит, что в стихах этих нет “ни треску, ни задору”». Особенное внимание критик обращал на форму стихотворений поэтессы, говоря об их внешней непритязательности как о недостатке, при этом ни словом не упоминая об их содержании.

Наверно, особенно болезненно восприняла Юлия довольно резкий отклик на свой сборник со стороны, П. М. Перевлесского, упрекавшего её в излишней чувствительности, предваряющий высказывание Белинского о лирике поэтессы: «Может, я и ошибаюсь, но у меня есть убеждение довольно жесткое. Мне кажется, что в ваших произведениях живет только чувство, а нынче век мысли. Сей-то недостаток я замечаю в каждой пиесе. Явись ваши пиески в начале карамзинского периода, но теперь мне сдается, они едва ли по времени, теперь, когда всякое поэтическое создание ценится глубиною мысли, её не заменит ни звучный стих, ни даже избыток чувства. Человечество поблагоразумело, требует дела, а не слов».

Зато многие композиторы, в том числе Ф. Н. Глинка, A. Е. Варламов, А. Т. Гречанинов, М. М. Ипполитов-Иванов, C. B. Рахманинов, P. M. Глиэр и др., сочиняли музыку на душевные слова Жадовской. Стихотворение «Я люблю смотреть в ясну ноченьку» стало народной песней. Всего на музыку положено 23 стихотворения поэтессы 27-ю известными и менее известными композиторами. И в наше время звучат ее стихи: романс на слова стихотворения Жадовской «Мне не жаль» в исполнении А. Макарского стал саундтреком к сериалу «Бедная Настя».

Одно из стихотворений Юлии на «крестьянскую тему» приобрело огромную популярность в народе, оно печаталось во многочисленных хрестоматиях и учебниках:

Нива, моя нива,
Нива золотая!
Зреешь ты на солнце,
Колос наливая.
По тебе от ветру
Словно в синем море
Волны так и ходят,
Ходят на просторе.
Зреешь ты и спеешь,
Колос наливая,
О людских заботах
Ничего не зная.
Унеси ты, ветер,
Тучу градовую,
Сбереги нам, Боже,
Ниву трудовую!

* * *

Впоследствии на основании этой лирической зарисовки советские литературоведы причисляли ее к прогрессивному лагерю борцов за освобождение крестьян. Критики страны победившего пролетариата всегда стремились заставить писателя выражать то, чего хочется им самим. В Советском Союзе приветствовались лишь русские писатели – борцы с самодержавием, и пропагандировались лишь те стихи, которые можно было интерпретировать в социально-критическом аспекте. Поэтому в советский период в немногочисленных изысканиях о творчестве Юлии Жадовской всегда приводилось высказывание поэтессы о «крестьянском вопросе». В письме профессору И. Н. Шиплю она спрашивает: «Отчего так долго тянется крестьянский вопрос и будет ли конец? Будет ли конец этой истоме, этому лихорадочному ожиданию бедных людей?» Однако вторая часть о страшной дороговизне жизни и о том, что это мешает обществу замечать прекрасное вокруг себя, например, стихи, замалчивалась: интерес к судьбе крестьян не обнаруживается ни в ее творчестве, ни в ее письмах. В произведениях Жадовской основной акцент делается не на общественно-политических, а на духовно-нравственных проблемах. Да и современники любили ее стихи не за публицистический накал, а за лиричность, душевность. Н. Г. Чернышевский знал многие стихотворения поэтессы наизусть. И. А. Бунин переписал для себя «Тихо я одна бреду по саду…», а В. Я. Брюсов – переводы Жадовской из Уланда.