Стихи об Америке

Возьми
              разбольшущий
                                         дом в Нью-Йорке,
взгляни
              насквозь
                              на зданье на то.
Увидишь —
                     старейшие
                                        норки да каморки —
совсем
             дооктябрьский
                                       Елец аль Конотоп.
Первый —
                   ювелиры,
                                    караул бессменный,
замок
           зацепился ставням о бровь.
В сером
               герои кино,
                                   полисмены,
лягут
         собаками
                          за чужое добро.
Третий —
                  спят бюро-конторы.
Ест
       промокашки
                             рабий пот.
Чтоб мир
                 не забыл,
                                  хозяин который,
на вывесках
                      золотом
                                     «Вильям Шпрот».
Пятый.
            Подсчитав
                               приданные сорочки,
мисс
         перезрелая
                              в мечте о женихах.
Вздымая грудью
                              ажурные строчки,
почесывает
                      пышных подмышек меха.
Седьмой.
                 Над очагом
                                      домашним
                                                         высясь,
силы сберегши
                           спортом смолоду,
сэр
      своей законной ми́ссис,
узнав об измене,
                              кровавит морду.
Десятый.
                Медовый.
                                  Пара легла.
Счастливей,
                      чем Ева с Адамом были.
Читают
              в «Таймсе»
                                   отдел реклам:
«Продажа в рассрочку автомобилей».
Тридцатый.
                     Акционеры
                                         сидят увлечены,
делят миллиарды,
                                жадны и озабочены.
Прибыль
                 треста
                             «изготовленье ветчины
из лучшей
                  дохлой
                               чикагской собачины».
Сороковой.
                     У спальни
                                       опереточной дивы.
В скважину
                    замочную,
                                      сосредоточив прыть,
чтоб Ку́лидж дал развод,
                                            детективы
мужа
          должны
                         в кровати накрыть.
Свободный художник,
                                       рисующий задочки,
дремлет в девяностом,
                                          думает одно:
как бы ухажнуть
                            за хозяйской дочкой —
да так,
            чтоб хозяину
                                   всучить полотно.
А с крыши стаял
                             скатертный снег.
Лишь ест
                 в ресторанной выси
большие крохи
                           уборщик негр,
а маленькие крошки —
                                         крысы.
Я смотрю,
                  и злость меня берет
на укрывшихся
                          за каменный фасад.
Я стремился
                       за 7000 верст вперед,
а приехал
                 на 7 лет назад.

АМЕРИКАНСКИЕ РУССКИЕ

Петров
             Капла́ном
                              за пуговицу пойман.
Штаны
            заплатаны,
                               как балканская карта.
«Я вам,
              сэр,
                     назначаю апо́йнтман.
Вы знаете,
                   кажется,
                                  мой апа́ртман?
Тудой пройдете четыре блока,
потом
           сюдой дадите крен.
А если
            стритка́ра набита,
                                           около
можете взять
                        подземный трен.
Возьмите
                 с меняньем пересядки тикет
и прите спокойно,
                               будто в телеге.
Слезете на ко́рнере
                                    у дрогс ликет,
а мне уж
                и пинту
                             принес бутле́гер.
Приходите ровно
                               в се́вен окло́к,—
поговорим
                   про новости в городе
и проведем
                     по-московски вечерок,—
одни свои:
                  жена да бо́рдер.
А с джабом завозитесь в течение дня
или
      раздумаете вовсе —
тогда
          обязательно
                                 отзвоните меня.
Я буду
            в о́фисе».
«Гуд бай!» —
                        разнеслось окре́ст
и кануло
               ветру в свист.
Мистер Петров
                           пошел на Вест,
а мистер Каплан —
                                  на Ист.
Здесь, извольте видеть, «джаб»,
                                                     а дома
                                                         «цуп» да «цус».
С насыпи
                 язык
                          летит на полном пуске.
Скоро
           только очень образованный
                                                             француз
будет
           кое-что
                        соображать по-русски.
Горланит
                по этой Америке самой
стоязыкий
                  народ-оголтец.
Уж если
               Одесса — Одесса-мама,
то Ныо-Йорк —
                            Одесса-отец.

БРУКЛИНСКИЙ МОСТ