Стихия Перемен

— Эээ, а как же мы поплывем, — с сомнением оглядел корабль носитель собачьей шапки. — Мы ж ничего с собой не взяли. Да и команды на борте нет… я конечно не великий мореход, но… как же без припасов и команды-то…

— Об этом не беспокойтесь. Здесь не нужна никакая команда. Корабль сам знает дорогу. А вещи вам не нужны. Спустя полдня вас примут в порту острова. Там и получите все чего душа пожелает, — видя, что люди по-прежнему ведут себя нерешительно, капитан корабля поторопил их: — Скорее же! То что произойдет дальше вам будет не очень интересно.

Один за другим в предгрозовой тишине, разрываемой тоскливыми криками прибрежных птиц поднимались они по сходням, под взором стоящего на каменистой земле капитана. Лишь последний покидающий берег Триградья решился задать мучающий всех их вопрос. Взявшись за промерзшие канаты он неловко обернулся и спросил:

— Все что вы говорили у стен города, три дня назад… правда?

Глаза цвета замерзшего моря вперились в человека с неожиданной агрессией.

— Это будущее, которое сегодня станет настоящим. Исход начался. Прощайте.

Когда пустой корабль со скучившимися у борта людьми отдалился в туман, безошибочно разыскивая тайные пути которыми можно было бы добраться до острова Харр всего за полдня, оставшийся на берегу Апостол развернулся и быстро пошел к мысу на котором в туманной жиже горел огонек маяка. Тоскливо кричали ищущие добычу среди льдов птицы.

Три дня назад хозяин города Лис послал ему навстречу своих мясников. Чтобы одеть кандалы и привести его в город как раба. Их кости белели сейчас по всему побережью. Благодаря простенькой демонстрации силы Апостол вселил в сердце градоправителя такой страх, что тот не стал перечить семерым беженцам, оставившим городские стены. Хотя Апостол предлагал уйти трем десяткам избранных. Честно предупреждая, что явился через три дня все кто населяет Хёргэ умрут.

Возле маяка его уже поджидали. Команда стрелков выстроившись у деревянной пристройки к продуваемой ветром каменной башенке, при виде песочно-синей фигуры припала одним коленом к земле, упирая саадаки в снежный наст. Лучники, подчиняясь окрику десятника отпустили тетивы, дабы не дать чудовищу подойти на расстояние удара. Но в том не было нужды. Семьдесят шагов. Продолжающий идти Апостол лишь выставил вперед правую стальную ладонь и смертоносные певуньи разлетелись в стороны натолкнувшись на щит холодного ветра. Шестьдесят шагов. Быстро и слажено наложившие стрелы лучники дали второй залп. Ветер разбросал его по колючим сухим зарослям. Апостол равнодушно считал шаги, не обращая внимания на то какой суеверный ужас отражается на лицах простых вояк. Маг. Они думали, что имеют дело с магом. С детства воинов учили, что магия смертоносна, но никакое волшебство не справится с понятной, простой сталью. Главное найти слабое место. Лучники были воинами до мозга костей. Они верили только в свое оружие. Знали, что слабое место есть у каждого. Потому дали третий залп.

Пятьдесят шагов. Стрелы полетели с утеса в беспокоящееся моря. Сорок пять шагов. Поздно. Апостол прикоснулся холодными пальцами правой руки к принявшемуся пульсировать символу своего цехового знака. И взглянул в глаза стрелков.

Спустя сорок пять шагов он мерно переступил через истлевшее до костей тело ломая ударом ноги гриф одного из луков и распахнув дверь маяка вошел внутрь. Оставляя десять костяков в одежде воинов Хёргэ припадать снежком.

… С маяка прибрежная зона была видна как на ладони. В частности очень хорошо смотрелся спрятавшийся за неприступными стенами Хёргэ. Апостол извлек из сумы складную подзорную трубу. Да. Его угроза воспринята всерьез. Сегодня его ждет вся армия города. Обреченного как бабочка-однодневка.

От жаровни маяка шло приятное сухое тепло, которое погруженный в себя Апостол совершенно не чувствовал. Из походной сумки показалась складная навощенная доска с золотыми углами. Раскрывшись она легла на подоконник. Золотые края изукрасил орнамент, который при тщательном рассмотрении оказывался сложной вязью символов, чей смысл знал лишь один вид существ во всем мире. Архитекторы. Лаково поблескивающее стоклеточное поле, походило на шахматную доску. И было одним из опаснейших творений магов острова Харр.

Огонь играл на треугольном лице Апостола, что склонившись водил над доской стальной рукой. И воздух над клетками чуть заметно содрогался от боли. На далеком-далеком острове протяжно завыла одна из девяти медных труб, обращенных на юг. Ставший вдруг штормовым ветер стал прорезать море широкими бороздами, заставляя холодные воды в одно мгновение вскипать паром.