Стихия страха

— Спасибо, Тень, можешь идти, — проигнорировала я вопрос женщины. — Хотя постой. Принеси спиртовую настойку подорожника. И Пионе ни слова, от ее кудахтанья только голова заболит.

Я стащила сапог, с досадой оглядела распухшую лодыжку и принялась разматывать тряпку. Завтра надо будет непременно навестить госпожу Бурже, а еще найти Алекса. А к Луке надо будет приставить соглядатая. Еще не забыть проследить, чтобы тело профессора Грано отправили на вскрытие, и успокоить свою заказчицу. Господи Единый, осталось только найти на все это время. Как же не хватает Антона, но он вернется только завтра. В конце концов, его надо приучать вести дела, и оформление бумаг на поместье — очень удачный для этого повод. А кроме того, в поместье Антон наверняка лишний раз столкнется с Ксенией Веригой, и кто знает, кто знает… Сам же говорил, что они с молодым помчиком Овьедо — красивая пара, значит, девушка ему тоже понравилась. Ну, а если сладится, я уж расстараюсь и буду спокойна за его будущее.

Вернувшаяся Тень молча помогла мне обработать рану, не задавая лишних вопросов, за что я была ей безмерно благодарна. Потом она подняла на меня кроткие синие глаза, немного помялась и сказала:

— Я долго думала над вашими словами, госпожа. Я не хочу никому мстить.

— Вот как? — я удивленно посмотрела на нее. — Отчего же?

— Даже смерть обидчиков не вернет мне мою жизнь, лишь заставит меня согрешить, преисполнившись злобой, — женщина стиснула в кулаке священный символ на цепочке, словно черпая в нем силу. — А я этого не хочу. Я попробую простить и забыть…

— Ах, какие мы праведные! — взорвалась я от злости. — Отлично! Пусть дальше творят зло! Пусть еще кому-нибудь сломают жизнь! Зато мы чистенькими останемся!

— Госпожа, не злитесь, — тихо попросила Тень. — Я хочу простить, чтобы остановить зло. Иначе… Если кто-то умрет из-за меня, чем я тогда буду отличаться от своих врагов?

— Единожды совершив зло и оставшись безнаказанным, человек будет творить его снова и снова. И никакое твое прощение это не остановит.

— Единый все видит и покарает грешников, — убежденно произнесла Тень и покорно склонила седую голову. — А людям негоже судить других.

Я сцепила зубы и прошипела:

— Пошла прочь, дура блаженная.

Три дня подряд без сна сделали свое дело. Я уснула. И кошмар не заставил себя ждать, но уже был иным. Я бежала, бежала от ревущей огненной стихии, пожиравшей все на своем пути, бежала из последних сил. Ветер бил мне в лицо, в спину дышало жаром, легкие разрывались от едкой гари. И уже в следующий момент я в ужасе застыла над обрывом, лишь несколько камней полетели вниз, в бездонную пучину. Впереди перед моим лицом ревела громада морской воды, готовая обрушиться чудовищной волной и смести меня в единый момент. Я чувствовала ее леденящий страх одновременно с обжигающей злобой за спиной, не в силах вдохнуть, не в силах решить, утонуть или сгореть, не в силах изменить…

— Госпожа! Проснитесь! — Пиона немилосердно тормошила меня за плечи, и я наконец смогла вдохнуть воздуха, подскочив на кровати с бешено колотящимся сердцем и с трудом возвращаясь к реальности. Одной из возможных…

— Какого демона! Что тебе надо?.. — я осеклась, потому что рядом с Пионой стояла Тень.

— Пожар, госпожа, — с отчаянием прошептала женщина, в ее глазах стыл ужас. — Как вы и говорили…

— Где? — подхватилась я, пытаясь найти платье и неудачно наступив на больную ногу. — Демон, что за…

— Через два квартала от нас горит. Вон… — Тень кивнула на окно, и я только сейчас сообразила, что комната освещена ярким багровым заревом, хотя еще не начало светать. — В той стороне церковь и сиротский приют. А если пламя на них перекинется… Господи, там же дети!

— Хватит сопли развозить! — прикрикнула я. — Мы не горим, и хорошо. Чего истерику устраивать? Помоги мне одеться.

Нога за ночь опухла настолько, что не влезла в узкое голенище сапога. Я отшвырнула бесполезную обувь и велела Пионе подать мне туфли. Дрожащая девушка принесла мягкие домашние, но мне было все равно. Я даже в платье не переоделась, просто накинула теплый бурнус прямо на ночную рубашку. Надо попытаться успеть, может, поймаю след колдовства, остаток эмоций поджигателя или… чем Единый не шутит, самого колдуна.

Я торопливо шла по предутренней темной улице, чувствуя каждый камень ее мостовой через тонкую подошву туфель. Тень старалась идти рядом, едва поспевая за мной. Серое небо прорезал тонкий серебристый росчерк молнии, и я ускорила шаг. Не было ни дождя, ни облаков на горизонте, значит, это опять колдовская гроза.

— Господи Единый, помилуй нас и прости грехи наши… — Тень принялась на ходу шептать молитву.

— Замолчи! Про себя молись, если хочешь.

— В приют вчера девочку принесли… — вдруг начала Тень. — Несчастная, все в жару металась, косточки сквозь кожу просвечивали… За что же им напасть такая, бедные сиротки, за что, Единый?

Я уже хотела ей зло ответить про мудрость Единого и его дурные шутки, но Тень добавила:

— Господи, надеюсь сестры и господин инквизитор успеют вывести всех деток…