Стихия страха

Церковь была полна, лавки забиты, даже в проходе толпились любопытствующие. После страшного несчастья, обрушившегося на город, эта свадьба стала первым радостным событием, поэтому люди хотели хоть немного отвлечься от череды забот и печалей. Двери церкви были распахнуты настежь, и ветер щедро заметал внутрь мелкий снежок, осыпая ведомую к алтарю невесту. Мартен уже стоял рядом со мной, нервно пытаясь ослабить тугой воротник парадного костюма. Пиона споткнулась на середине пути, но Антон даже не дрогнул в лице, поддержав ее под руку и не умалив шаг.

Я не переставал поражаться величию и красоте обряда венчания, что каждый раз приводил меня в благоговейный трепет. Глядя на взволнованное лицо Мартена и дрожащую под белым кружевом вуали Пиону, я невольно вспомнил другое венчание. Тайное и куда более скромное… Не думал я тогда, что мне еще когда-нибудь придется кого-то венчать… Эмиль и Софи сидели рядом, рука в руке, на лицах чуть смущенная улыбка у нее и удивленно-растерянная у него. Я улыбнулся их тихому счастью, на душе потеплело. Служка кивнул мне, что пора начинать. Я прочитал короткую молитву и передал свидетелям тяжелые золотые венцы для молодых. Со стороны Пионы венец принял Антон, как единственный ее родственник, пусть и названный, а со стороны Мартена, кряхтя и опираясь на трость, встал дедушка Иволги.

– Венчается душа божия Мартена Иволги, – старику было тяжело держать венец над высоким сыном, и я торопливо продолжил, – с душой божией Пионы-Эстер Улицкой…

Дедушка Иволги пошатнулся, и я кивнул Антону на него. Юноша мгновенно сообразил, что я от него хочу, оглянулся и, к моему ужасу, подал знак сестре. По церковному обычаю, свидетелями должны были выступать мужчины, а женщине позволялось участвовать в таинстве венчания в роли свидетеля лишь в исключительных случаях. Но я не успел возразить, потому что Лидия легко поднялась со скамьи, отодвинула дедушку Иволги в сторону и забрала у него венец. А все последующие возражения застряли у меня в горле, потому что на ее запястье из-под меха накидки сверкнула тонкая золотая нить с жемчужинами.

– Вы можете продолжать, святой отец, – насмешливо сказала Лидия, ничуть не смутившись и глядя мне прямо в глаза.

Она же не настолько глупа и безрассудна, чтобы надеть украденный браслет в церковь?.. Я не мог отвести взгляда от ее руки, держащей венец над Мартеном, но браслета не было видно, должно быть, он соскользнул выше по руке, скрывшись под накидкой. Или мне почудилось… Я прочистил горло и продолжил, тщетно пытаясь освободить разум от всего мирского.

– Если здесь есть кто-либо, кто знает о причинах, по которым эти двое не могут вступить в брачный союз в бесконечном единстве перед лицом Господа, то пусть скажет сейчас или забудет об этом навеки…

Как обычно, фраза была лишь данью традиции, ответа на нее никто не ждал, и я уже хотел продолжить, как…

– Постойте! – со скамьи медленно поднялся степенный господин в темно-синем сюртуке. Он неспешно поправил большие очки, откашлялся, потом почему-то оглянулся на выход, словно чего-то ждал.

– Вы знаете причины, по которым эти двое не могут вступить в брак? – повторил я вопрос.

Господин молча снял очки, полез в карман за платком и начал протирать стекла.

– Если вам нечего сказать, то…

– Я поверенный по делам наследства госпожи Улицкой. И мне бы хотелось… – господин сделал долгую паузу, – мне бы хотелось удостовериться, что ее дочь Эстер понимает, что выходя замуж, она сознательно отказывается выполнить волю умершей, лишая себя тем самым огромного наследства…

Среди прихожан прокатился удивленный гул и перешептывания. Лидия перекосилась в лице от злости, а Пиона вздрогнула и вцепилась в руку жениха.

– В завещании госпожи Улицкой указана причина, по которой данный брак невозможен? – спросил я.

Господин в сюртуке покачал головой.

– Нет, но вы все совершаете большую ошибку, ведь…

– Тогда не вмешивайтесь в церемонию, – резко оборвал я его.

– Согласен ли ты, Мартен Иволги, взять в жены Пиону-Эстер Улицкую и любить ее в милости божьей?

– Д-да, – кивнул юноша и расплылся в счастливой улыбке.

– Согласна ли ты, Пиона-Эстер Улицкая, взять в мужья Мартена Иволги и любить его в милости божьей?

– Да, – сказала она так тихо, что я шепнул ей, чтобы повторила. – Да, да!

Лидия сквозь зубы негромко выругалась, и Антон украдкой пнул сестру.

– В милости Единого человек приходит в этот мир, чтобы надеяться, верить и любить, чтобы познать мудрость божественного замысла и вернуться его милосердием к Источнику божественной благодати. Здесь и сейчас, я венчаю две души в единое целое, которое не под силу разделить человеку. Но мы с вами разделим их счастье и радость, свидетельствуя и скрепляя этот союз…