Мать качает меня на руках…Деревянный домишко продрог.Он по крышу — в снегах.Он — в глуши, он вдали от дорог.Тишиной начинается век, не затишьем ли перед грозой?Тишина — как струна — в деревнях, в городах,На проселках, на трактах, над России извечной красой.Тишина. Немота. Все языки молчат.Глухота.Только мерзлые вешки по трактам торчат.Мать качает меня на руках…«Баю-бай, — мне поет, —засыпай, — мне поет, —Засыпай!..» Спит Россия в снегах.Воют волки в ночи. Водят свадебный хоровод.Спит тревожно Россия. Невидимый копится гнев.Где-то искра готовит пожар. И, свободою захмелев,Где-то точат уже для грядущих расправ топоры,И в затворах грядущие молнии спят до поры.Мать качает меня на руках…«Баю-бай!..» И трещит керосин. И, качаясь, дрожит огонек.И качаются тени, на низкий ложась потолок.Ходит вьюга по крыше и с воем влетает в трубу.Новый век, начинаясь, мою начинает судьбу.Тишиной, немотой, глухотой начинается век.Но горят перед ним уже тысячи огненных вех.Он вот-вот — и коснется революций великих огня…Мать, качая, вручает великому веку меня.
1964
О моей России
Не потому ли я к моей РоссииПрипал,Прирос,Корнями в землю врос,Что тульские рассветы оросилиМой первый вздохЖивой росой с берез?Не потому ль горю ее гореньем,Что вырастал я в том краю глухом,Среди раздолий, где бродил Тургенев,Что тот же слушал перепела гром,Что тот же говорТех же деревушекПодслушивал,Оттачивая слух,Где речка Снежедь в перелесках кружит,Где разбежался вольно Бежин луг?Что воду родников ее студеныхТо черпал ковшиком берестяным,То просто пил из ковшика ладонейИ хлебом заедал ее ржаным?Что, слушая напев ее «страданий»,Я сам страдал,Как будто сам слагал,О чем скрипели сохи,Пели сани,Чем надрывались горла запевал?Не потому ли о России слово,Как чистый ключ,Как первый снежный хруст,Поет во мне,Живет во мне,И сноваОно самоС моих слетает уст?