Стихотворения

Над Россиею высоко
                     свист,
парусиновый, жестокий
                         свист!
По чащобам расстелился
                         свист,
опрокидывает листья
                     в омуты.
Над хороминами свист
                       повис,
и подрагивают бревнами
                         хоромы.
Рассвистался по Руси
Соловей.
Разве свист —
               свистопляска
над долами?
Позолоченные маковки с церквей
скатываются,
               что головы.
У Владимира в девишнике
                           страх.
Обескровил губы-вишенки
                           страх.
Триста девок сгрудились
в кружок,
триста девок — белогрудых
жен.
Говорит Апраксия-жена,
в меру умственна,
                 прекрасна
                           и жирна:
— Ой вы, бабоньки,
                     ой вы, неженки,
для кого намываете ноженьки
благовониями печенежскими,
для кого начищаете ножики?
Для Владимира.
Как телесные прелести выгородить
вам,
   курносые,
             нерадивые, —
300 в Белгороде,
300 в Вышгороде,
200 в Берестове
                 баб у Владимира.
Ой вы, бабоньки бархатнокожие,
ой вы, паиньки,
ой вы, барыньки,
поднимайте множество ножиков
на похабника
             и на бабника
                           на Владимира.

3

У Илейки темница темна, —
не увидишь даже собственных рук.
В той темнице
               ни щелей,
                         ни окна,
в потолок закручен стражей
                             крюк.
Хоть повесься,
               хоть повесь
сапог,
и дивись, вообрази, что бог
сей сапог,
         нечто вроде Христа.
Но на Муромце нема креста.
Потому-то богатырь давно
ни идолищу,
             ни богу
                     не угоден,
что уверовал только в бревно,
на котором коротает годы.
Неспроста,
не за пустяк сюда
усадил богатыря государь.
Говорил властелину Илья:
— Или ты води дружину,
или я. —
Третий год богатырю во сне
снится жареная всячина —
                           снедь.
А в темнице —
               темень
и сырь
и разгуливают орды
крыс.
Богатырь насупил темя,
сир,
и ошметок от коры
погрыз.
Проворчал,
           лапоток залатав:
— Превратили Муромца в Золушку.
Отомщу я тебе, сволота,
Володимир Красное Солнышко…

4

Перепуганы бояре,
тараторят, вящие:
— Будоражит смердов ярость
по ярам и чащам,
наши клади —
о проклятье! —
               грабят,
               а иконы
топчут,
не бывать прохладе
на Руси николы.
Наши головы с-с-сымерды
разрубают плавно
на квадраты,
             будто это
овощи,
       не главы.
Наши головы к скворешням
вешают мальчишки.
Княже,
       приструни скорейше
Соловья — зачинщика.
Этот свист
           и эти песни
надо —
       под корягу. —
Володимир гладит перстень,
молвит:
       — Эх вы, ряхи,
       эх вы, квакушата муторные,
       кобели семейные!
       Триста жен моих
                         за смуту
       выпороть сумели…
       Перевешать вас, калеки,
       недостанет веток…
       Всех в темницу!
       Звать Илейку!
       Мать вашу
                   разэтак!

5