Стихотворения

Цветаева оставалась поэтом. Романтиком чувств. Ее время от времени сотрясали душевные бури. Она влюблялась – очно и заочно, – неистово переживала свои романы, сокрушительно разочаровывалась в них и бесповоротно обрывала. Во время одного из них Эфрон с горечью понимания признавался М. Волошину, верному другу и старшему товарищу: «М<арина> – человек страстей. Гораздо в большей мере чем раньше – до моего отъезда. Отдаваться с головой своему урагану для нее стало необходимостью, воздухом ее жизни. Кто является возбудителем этого урагана сейчас – не важно. Почти всегда (теперь так же, как и раньше), вернее, всегда все строится на самообмане. Человек выдумывается – и ураган начался… Что – не важно, важно как. Не сущность, не источник, а ритм, бешеный ритм. Сегодня отчаяние, завтра восторг, любовь, отдавание себя с головой, и через день снова отчаяние»[24]. «Ураганы» управляли творчеством. Творчество пробуждало «ураганы». Отдельные стихи и лирические циклы, поэмы, эпистолярные сериалы, каждый из которых может составить самостоятельный роман в письмах, рождались «у бездны на краю».

Сам Эфрон все больше и больше увязал в политике. Романтик идей, он предпринял ревизию собственных взглядов, стремясь понять логику революции. Он внимательно следил за событиями в Советской России, чтобы найти ответ на вопрос, в чем правда победившего народа. К началу 1930-х годов бывший белый офицер Сергей Эфрон сначала теоретически, а потом и делом встал на позиции советской власти. В 1932 году он подал прошение о получении советского паспорта. Но его еще надо было заслужить. Не представляя масштаба личной катастрофы, Эфрон стал тайным агентом НКВД и после провала одной секретной операции осенью 1937 года вынужден был спасаться бегством в СССР, бросив одних жену и сына.

Дочь Ариадна, подрастая, начала отдаляться от матери. Ей хотелось жить самостоятельно. После четырнадцати лет непрерывного обожания мать стала ей вдруг ненавистна. Все чаще возникали конфликты и ссоры. Эфрон занял сторону дочери, тем более что ее тоже захватили тенета советской пропаганды, и она мечтала о возвращении на родину, сотрудничала в агитационном журнале «Наш Союз», выходившем во Франции на деньги из СССР. Она уехала в Россию 15 марта 1937 года.

Георгий тоже рос трудным мальчиком. С характером. Он стал последней любовью Цветаевой, как и все другие, – радостной и мучительной, спасительной и гибельной. Она ласково звала его Мур. В ответ же часто слышала просто: «Р-р-р!» Котенок был львиной породы (Львом называла Цветаева мужа).

Семья распадалась.

И все же Цветаева оставалась ей верна. Несмотря на отчуждение, боль, на оскорбления и упреки. Она готова была жертвовать ради нее всем – любовью, жизнью, стихами.

И жертвовала.

«Семья в моей жизни была такая заведомость, что просто и на весы никогда не ложилась» (письмо В. Н. Буниной, 22 ноября 1934 г., т. VI, с. 279).

Еще в 1928 году Цветаева писала: «России (звука) нет, есть буквы: СССР – не могу же я ехать в глухое, без гласных, в свистящую гущу. Не шучу, от одной мысли душно» (письмо А. А. Тесковой, февраль 1928 г. т. VI, с. 366). Но обстоятельства неумолимо гнали ее в эту «свистящую гущу». С 1938 года, когда переезд в СССР стал неотвратимым, Цветаева перестала писать стихи. Перестала их записывать: к чему? Занималась своим архивом. «Весь прошлый год я дописывала, разбирала и отбирала, – сообщает она Тесковой в канун 1939 года, – сейчас – все кончено, а нового начинать – нет куражу. Раз – все равно не уцелеет. Я, как кукушка, рассовала свои детища по чужим гнездам. А растить – на убой…» (письмо А. А. Тесковой, 26 декабря 1938 г., т. VI, с. 472–473). Через год после возвращения в Советскую Россию, в дневниковой записи 5 сентября 1940 года, она подтвердит – себе, нам: «Сколько строк миновавших! Ничего не записываю. С этим – кончено» (IV, 610).

Лишь однажды, когда германские войска оккупируют Чехию, она нарушит обет молчания, чтобы в лебединой песне своей воспеть страну, вернувшую ей мужа, давшую сына, любовь, вдохновение. Но вместе с гимном порабощенной стране в «Стихах к Чехии» звучит проклятие миру, потерявшему человеческий облик, миру насилия над личностью, свободой, здравым смыслом:

Отказываюсь – быть.
В Бедламе нелюдей
Отказываюсь жить.
С волками площадей

Отказываюсь – выть.

С акулами равнин
Отказываюсь плыть —
Вниз – по теченью спин.

Не надо мне ни дыр

Ушных, ни вещих глаз.
На Твой безумный мир
Ответ один – отказ.

(II, 360)

18 июня 1939 года Цветаева с сыном приехала в СССР.

28 августа в Москве была арестована Ариадна.

10 октября арестовали Эфрона.

2 июля 1940 года вынесен приговор по делу Ариадны: 10 лет лагерей[25].

22 июня 1941 года Германия напала на СССР.