Стихотворения

«Рассуждения сии относятся ко всякой поэзии простонародной, поэзии естественной, в противоположности с поэзиею искусственною, когда только будет она выражением чего-либо истинного, благородного, чувствованного. Но они еще более могут относиться к простонародным песням греков, как к таким, которые более других соединяют с необыкновенною занимательностию и истиною особенность форм народных. Свойство их, почти всех, одинаково: краткость, сжатости, и сжатость гораздо большая, нежели бы нужно для вкуса каждого другого народа, кроме греков. Это не те оконченные произведения, для которых поэт наперед изучил всё, что должно сказать, всё, что должно описать; это одни черты, из которых каждая есть черта характера, жизни, и в красках которой сияют воздух и небо Греции. Происшествие ли, мысль, чувство или игра воображения составляет предмет песни, изложения их чрезвычайно просты, но почти всегда возвышены оригинальностию исполнения. Иногда поэт прямо, без всякого приготовления, излагает предмет, иногда начинает приступом лирическим, родом короткого пролога приготовляет воображение слушателей. Сии приступы в простонародной поэзии греческой суть как бы образцы освященные: они изменяются по роду песен, перед которыми помещены; но каждый из них может быть употреблен для другой песни в том же роде. Во многих песнях, при чрезвычайной простоте мыслей и выражений, встречается, иногда в мысли главной, иногда в побочной, а временем и в выражении, что-то неожиданное, в первую минуту кажущееся изысканным, чрезмерным или, по крайней мере, странным; но, рассмотрев его ближе, тотчас уверяешься, что это изысканное или показавшееся чрезмерным есть способ самый живой, самый искренний и даже невинный как нельзя более, чтобы выразить мысль очень простую или чувство очень естественное; тотчас видишь, что весьма далекая от принужденности и изысканности эта резкость выражения или мысли есть отпечаток чего-то национального, есть особенное свойство воображения народного. В песнях греки заставляют говорить предметы неодушевленные, горы, животных, но более всего птиц».

«Сия примесь чудесного, сия смелость выражений и воображения, удивляющие вкус европейца, сия гордость духа, сей пыл чувств и жар исполнения дают,— замечает издатель,— простонародным песням нынешних греков что-то восточное, ясно их отличающее от всего, что мы теперь знаем или представить можем из простонародной поэзии древних греков. Это различие вкуса и воображения греков современных и их предков не будет, может быть, неизъяснимо; по крайней мере, оно существенно, и довольно, если замечено».

II

Вот что находит издатель французский в исторических песнях греков; и что он говорит об их поэтических свойствах — этого довольно; но что касается до особенности вкуса и воображения, и французом в них замечаемой, но приписываемой Востоку, для русского читателя этого, я думаю, не довольно.