Придут незаметные белые ночи.И душу вытравят белым светом.И бессонные птицы выклюют очи.И буду ждать я с лицом воздетым.Я буду мертвый — с лицом подъятымПридет, кто больше на свете любитВ мертвые губы меня поцелует,Закроет меня благовонным платом.Придут другие, разрыхлят глыбы,Зароют — уйдут беспокойно прочьОни обо мне помолиться могли бы,Да вот — помешала белая ночь.
18 марта 1907
«Ушла. Но гиацинты ждали…»
Ушла. Но гиацинты ждали,И день не разбудил окна,И в легких складках женской шалиЦвела ночная тишина.В косых лучах вечерней пыли,Я знаю, ты придешь опятьБлагоуханьем нильских лилийМеня пленять и опьянять.Мне слабость этих рук знакома,И эта шепчущая речь,И стройной талии истома,И матовость покатых плеч.Но в имени твоем — безмерность,И рыжий сумрак глаз твоихТаит змеиную неверностьИ ночь преданий грозовых.И, миру дольнему подвластна,Меж всех — не знаешь ты одна,Каким раденьям ты причастна,Какою верой крещена.Войди, своей не зная воли,И, добрая, в глаза взгляни,И темным взором острой болиЖивое сердце полосни.Вползи ко мне змеей ползучей,В глухую полночь оглуши,Устами томными замучай,Косою черной задуши.
31 марта 1907
«За холмом отзвенели упругие латы…»
За холмом отзвенели упругие латы, И копье потерялось во мгле.Не сияет и шлем — золотой и пернатый — Всё, что было со мной на земле.Встанет утро, застанет раскинувшим руки, Где я в небо ночное смотрел.Солнцебоги, смеясь, напрягут свои луки, Обольют меня тучами стрел.Если близкое утро пророчит мне гибель, Неужели твой голос молчит?Чую, там, под холмами, на горном изгибе Лик твой молнийный гневом горит!Воротясь, ты направишь копье полуночи Солнцебогу веселому в грудь.Я увижу в змеиных кудрях твои очи, Я услышу твой голос: «Забудь».Надо мною ты в синем своем покрывале, С исцеляющим жалом — змея…Мы узнаем с тобою, что прежде знавали, Под неверным мерцаньем копья!