Стихотворения (1924)

Сейчас
             подытожена
                                   великая война.
Пишут
            мемуары
                             истории писцы.
Но боль близких,
                              любимых, нам
еще
        кричит
                    из сухих цифр.
30
     миллионов
                        взяли на мушку,
в сотнях
               миллионов
                                  стенанье и вой.
Но и этот
                 ад
                      покажется погремушкой
рядом
           с грядущей
                               готовящейся войной.
Всеми спинами,
                            по пленам драными,
руками,
             брошенными
                                    на операционном столе,
всеми
           в осень
                         ноющими ранами,
всей трескотней
                             всех костылей,
дырами ртов,
                        — выбил бой! —
голосом,
                визгом газовой боли —
сегодня,
               мир,
                       крикни
                                   — Д о л о й!!!
Не будет!
                 Не хотим!
                                  Не позволим!
Нациям
             нет
                   врагов наций.
Нацию
            выдумал
                            мира враг.
Выходи
              не с нацией драться,
рабочий мира,
                         мира батрак!
Иди,
        пролетарской армией топая,
штыки
           последние
                              атакой выставь!
«Фразы
              о мире —
                                пустая утопия,
пока
        не экспроприирован
                                            класс капиталистов».
Сегодня…
                  завтра…—
                                       а справимся все-таки!
Виновным — смерть.
                                      Невиновным — вдвойне.
Сбейте
              жирных
                            дюжины и десятки.
Миру — мир,
                       война — войне.

2 августа 1924 г.

СЕВАСТОПОЛЬ — ЯЛТА

В авто
            насажали
                             разных армян,
рванулись —
                        и мы в пути.
Дорога до Ялты
                             будто роман:
все время
                   надо крутить.
Сначала
               авто
                       подступает к горам,
охаживая кряжевые.
Вот так и у нас
                          влюбленья пора:
наметишь —
                       и мчишь, ухаживая.
Авто
         начинает
                          по солнцу трясть,
то жаренней ты,
                             то варённей:
так сердце
                    тебе
                             распаляет страсть,
и грудь —
                   раскаленной жаровней.
Привал,
              шашлык,
                             не вяжешь лык,
с кружением
                       нету сладу.
У этих
            у самых
                           гроздьев шашлы —
совсем поцелуйная сладость.
То солнечный жар,
                                  то ущелий тоска, —
не верь
              ни единой версийке.
Который москит
                             и который мускат,
и кто персюки́
                        и персики?
И вдруг вопьешься,
                                   любовью залив
и душу,
             и тело,
                         и рот.
Так разом
                  встают
                               облака и залив
в разрыве
                   Байдарских ворот.
И сразу
              дорога
                           нудней и нудней,
в туннель,
                  тормозами тужась.
Вот куча камня,
                           и церковь над ней —
ужасом
              всех супружеств.
И снова
               почти
                         о скалы скулой,
с боков
              побелелой глядит.
Так ревность
                        тебя
                                 обступает скалой —
за камнем
                   любовник бандит.
А дальше —
                       тишь;
                                 крестьяне, корпя,
лозой
           разделали скаты.
Так,
       свой виноградник
                                      по́том кропя,
и я
      рисую плакаты.
Пото́м,
            пропылясь,
                                проплывают года,
труся́т
            суетнею мышиной,
и лишь
            развлекает
                                семейный скандал
случайно
                 лопнувшей шиной.
Когда ж
              окончательно
                                       это доест,
распух
            от моторного гвалта —
— Стоп! —
                    И склепом
                                       отдельный подъезд:
— Пожалте
                    червонец!
                                       Ялта.

ЯЛТА — «СЕВАСТОПОЛЬ»