Равнодушно слушая проклятьяВ битве с жизнью гибнущих людей,Из-за них вы слышите ли, братья,Тихий плач и жалобы детей?«В золотую пору малолетстваВсе живое — счастливо живет,Не трудясь, с ликующего детстваДань забав и радости берет.Только нам гулять не довелосяПо полям, по нивам золотым:Целый день на фабриках колесаМы вертим — вертим — вертим!Колесо чугунное вертится,И гудит, и ветром обдает,Голова пылает и кружится,Сердце бьется, все кругом идет:Красный нос безжалостной старухи,Что за нами смотрит сквозь очки,По стенам гуляющие мухи,Стены, окна, двери, потолки, —Все и все! Впадая в исступленье,Начинаем громко мы кричать:„Погоди, ужасное круженье!Дай нам память слабую собрать!“Бесполезно плакать и молиться —Колесо не слышит, не щадит:Хоть умри — проклятое вертится,Хоть умри — гудит — гудит — гудит!Где уж нам, измученным в неволе,Ликовать, резвиться и скакать!Если б нас теперь пустили в поле,Мы в траву попадали бы — спать.Нам домой скорей бы воротиться, —Но зачем идем мы и туда?..Сладко нам и дома не забыться:Встретит нас забота и нужда!Там, припав усталой головоюК груди бледной матери своей,Зарыдав над ней и над собою,Разорвем на части сердце ей…»1860
«Самодовольных болтунов…»
Самодовольных болтунов,Охотников до споров модных,Где много благородных слов,А дел не видно благородных,Ты откровенно презирал;Ты не однажды предсказалКонец велеречивой сшибкиИ слово «русский либерал»Произносил не без улыбки.Ты силу собственной душиБессильем их надменно мерилИ добродушно ей ты верил.И точно, были хорошиТвои начальные порывы:Озолотил бы бедняка!Но дед и бабка были живы,И сам ты не имел куска.И долго спали сном позорнымБлагие помыслы твои,Как дремлют подо льдом упорнымРечные вольные струи.Ты их лелеял на соломеИ только применять их могКо псу, который в жалком домеПожитки жалкие стерег.И правда: пес был сыт и жирен,И спал все, дворнику назло.Теперь… теперь твой круг обширен!Взгляни: богатое селоЛежит, обставлено скирдами,Спускаясь по горе к ручью,А избы полны мужиками…Въезжая в отчину свою,Такими мыслями случайноБыл Решетилов осажден.И побледнел необычайно,И долго, долго думал он…Потом — вступил он во владенье,Вопрос отложен и забыт.Увы! не наше поколеньеЕго по совести решит!1856