Стихотворения 1977-2007

Так – только совы в руинах рыданий:
Кто-то услышит, иные возьмутся за камень.
Я же – невольница сих выкликаний:
Cave!3

Канем!

Cave, входящий! Не пиром кончается сказка —

                                                                                казнью!
Cave! Палач неискусен, и тягостна мука, —
Cave! Закат, как вода, омывавшая руки,
Красен, —
                 не спросят, раскаялся ль,
Молча ли, в голос ли, в крик ли, – какая
Разница —
                  Деве и ведьме, шуту и монаху —
                                                                    плаха.
В смертном поту прикипает к лопаткам рубаха.

Я же – последний глоток, подаяние праха.

Долго – доколе омочены нёбо и губы, —
Долго – орган водяной – пищеводные трубы —
Слушай, как срок истекает по капле:
                                    Cave! Cave!

Если ж в потемках горячей и хлещущей соли

Слабо и гулко, но слышимо слово
                                                                    – Absolvo!4
 —

Тотчас восстань, разрешая не путы, но скрепы.

Ощупью тесной – попытка побега из склепа:
Прежде – поют позвонков винтовые ступени,
После – по петелькам жил, по спине плющевидных растений,
После – НЕ вниз! и не ввысь – не имеет значенья
Слово, повитое проклятым страхом паденья —

(в воду, как в воду, откуда, власы заплетая

нежным движеньем, богиня встает з о л о т а я)

Здесь я осталю тебя. Здесь слепое кончается зренье.

Ночь переходит в рассвет; я к нему приближаться не вправе.
Ты же иди и бестрепетен будь. Покидаемый, ave!5
Ты ненадолго один: за тобою иной провожатый
Послан уже и летит в колеснице крылатой.

Мне же призывно трехгорлая лает собака.

Долгой отлучкой разгневать боюсь повелителя мрака.

1982

«Как ветки ломают – дыхание рвется…»

Как ветки ломают – дыхание рвется,
Как ствол омертвелый недобро скрипит…
А здесь, в этом долгом, холодном сиротстве,
Одно расставанье болит и болит.

И мертвый глядится в живого – и та же

Упорная мысль проступает в глазах.
Приметы мои – в муравьиной поклаже
И в жале пчелином на мертвых губах.

И голос чужой отражается в слове,

Но зеркало зрит, а смотрящийся слеп…
И время за край забегает и ловит,
И боль землянику несет в подоле.

1982

«Туман заструился в осоке болотной…»

Туман заструился в осоке болотной,
И время как ставень, прикрытый неплотно,
И паж поднимает зеленый рукав,
И бродит рожок среди звонких дубрав.

И свита за сворой сквозь заросли скачет,

И сердце на привязи рвется и плачет,
Неласковый день зарастает травой,
И конь, повернувшись, тряхнул головой.

Давай же замрем и попросим украдкой

Об осени светлой – о жалости краткой,
И в долгую зиму войдем, как в собор,
И будет нам слышен невидимый хор.

И юноша, станом подобный царю,

Сияя во мраке, идет к алтарю.

1982

«Что, душа моя, ты в печали зряшной…»