Стихотворения

“Как часто ночью в тишине глубокой...”

Как часто ночью в тишине глубокой

Меня тревожит тот же дивный сон:
В туманной мгле стоит дворец высокий
И длинный ряд дорических колонн;
Средь диких гор от них ложатся тени,
К реке ведут широкие ступени.

И солнце там приветливо не блещет,

Порой сквозь тучи выглянет луна,
О влажный брег порой лениво плещет,
Катяся мимо, сонная волна,
И истуканов рой на плоской крыше
Стоит во тьме, один другого выше.

Туда, туда неведомая сила

Вдоль по реке влечет мою ладью,
К высоким окнам взор мой пригвоздила,
Желаньем грудь наполнила мою.
  .     .     .     .     .     .     .     .     .     .
  .     .     .     .     .     .     .     .     .     .

Я жду тебя. Я жду, чтоб ты склонила

На темный дол свой животворный взгляд,
Тогда взойдет огнистое светило,
В алмазных искрах струи заблестят,
Проснется замок, позлатятся горы
И загремят невидимые хоры.

Я жду, но тщетно грудь моя трепещет,

Лишь сквозь туман виднеется луна,
О влажный берег лишь лениво плещет,
Катяся мимо, сонная волна,
И истуканов рой на плоской крыше
Стоит во тьме, один другого выше.

1840-е годы

СЛОВА ДЛЯ МАЗУРКИ

Вон на кладбище белеют кресты.

Месяц взирает на них с высоты.

Там дремлют кости вельможного рода,

Рядом с гетманом лежит воевода.

“Скучно, панове, все спать на погосте,

Седлаем коней, едемте в гости!

Вишь, серебром как дорога устлана.

Едем на свадьбу до пана гетмана!”

[Вот пошатнулись кресты и упали,

По полю мертвые вдаль поскакали.]

Там, над Двиною, напротив парома

Светятся окна вельможного дома.

Слышны в нем скрыпки, цимбалы да флейты,

“Ну же, маршалок, докладывал, гей ты!”

В страхе маршалок из рук бросил блюдо:

“Пане вельможный, случилося чудо!

От, далибуг же! До панскои мости

Прямо с кладбища приехали гости!”

“Брешешь ты, бестья, зараз изувечу!”

Встал и, ругаясь, идет к ним навстречу.

.     .     .     .     .     .     .     .     .     .     .     .

                                                ... похоронный.

Так был наказан гетман коронный.

1840-е годы

“Ты меня поняла не вполне...”

Ты меня поняла не вполне,

И хоть сердце открылось.
.     .     .     .     .     .     .     .
О, как хочется мне передать
.     .     .     .     .     .     .     .
О, узнай же, как горестен я
.     .     .     .     .     .     .     .
Мы друг друга никак не поймем
.     .     .     .     .     .     .     .
Никогда мы себя не поймем?
.     .     .     .     .     .     .     .
И души увядающий май
Ты пойми иль душой отгадай
.     .     .     .     .     .     .     .
О, узнай мое горе, узнай!
И душою меня отгадай.

Лето 1856