Читаем Стихотворения полностью

Назови этот брак удачным —Ведь никто под сомненье не ставилЕго мужество, ее нежность,Совпадение их воззрений;Лишь один бездомный графологПочему-то качал головою,Прозорливым оком сличаяНачертанье букв у супругов.Хоть нечасто найдет поддержкуМоногамная аксиома:Зуд в том месте, что ниже бедер,Отчуждать не обязан сердце, —Назови этот брак удачным:Хотя нет от него потомства,То, что этих двоих связало,Зримей несовпаденья их.Назови этот брак удачным:Ссор при людях не допускалиИ веди себя осторожно;А превратности их постелиНикого не касались, покудаНе случилось нам, как присяжным,Выносить решенье по делуО взаимном самоубийстве.<p>ВОКРУГ ГОРЫ</p><p><emphasis>(Перевод И. Левидовой)</emphasis></p>Кто-то, быть может, знает, другие — вообразят,Что значит идти всю ночь под меленьким летним дождем(Под мелким дождем, укрыв им луны милосердный лик),Кругом обойти гору и, хромая, вернуться в дом.Возраст ночного скитальца, конечно, играет роль,И насколько он крепок телом, и — насколько та связь крепкаЧто гонит его из комнат в эту мокрую теменьИ отправляет вокруг горы без шляпы и пиджака.И все-таки согласимся, что-то бывает схоже:Внутренний жар, который передохнуть не дает,И вызволенные из плена после долгого зноя,Терпкие запахи июля, сочащиеся, как мед.Добавьте еще деревьев звериные очертанья.Бледное небо над ними. Близко бурлит вода.Дома, погруженные в сон, недоброе их молчанье.Некто — двойник ли, призрак — бредет по твоим следам.Камни — отметины миль — отмечают душевные сдвиги:Гнев — безнадежность — раскаянье — грусть.А лицо ее кружится в памяти и дрожит,Такое привычное, выученное наизусть.Того, кто решил наконец повернуть домойИ прошагать еще миль пятнадцать назад,Больше научит заря, чем пока научила любовь, —Ранняя зорька, когда петухи закричат.Последние мили даются совсем легко.Правда ясна, и для выдумок поводов нет.Дом перед ним. Сонно падают капли со скатов крыши,В окнах пылает неудержимый рассвет.<p>СИМПТОМЫ ЛЮБВИ</p><p><emphasis>(Перевод И. Озеровой)</emphasis></p>Любовь — это всемирная мигрень,Цветным бельмом в глазуОна рассудок застит.Симптомы подлинной любви всегда —Суть ревность, худобаИ вялость на рассвете,А признаки и призраки ее —Тревожно слушать стук,Ждать с нетерпеньем знака:Прикосновения любимых пальцевВ вечерней комнатеИ пристального взгляда.Так наберись же мужества, влюбленный!Сумел бы ты принять такие мукиНе из ее неповторимых рук?<p>ИДЯ ПО ОСТРИЮ</p><p><emphasis>(Перевод Ю. Комова)</emphasis></p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Р. Грейвз. Собрание сочинений в 5 томах

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза