Читаем Стихотворения полностью

<p>СОЖГИ ЕЕ!</p><p><emphasis>(Перевод И. Левидовой)</emphasis></p>Дай-ка сюда свою книжку!То, что без передышкиОт рождества до весенних дней(Целых полгода!) ты бился с ней,Только особую сладость прибавитЭтой свирепой и скорой расправе.Писчей бумаги и перьев пенаВ цену лишнего опыта ляжет сполна.Не помышляй уберечь от огняНи строчки. Ты знакам дорожным не внял,Свернул неудачно. Где были глаза?Поздно теперь возвращаться назад.Дай-ка сюда свою книжку!Не бойся, сожги, и крышка!Хотя бы за то благодарен будь,Что все-таки знаешь, где правда и в чем твояИ ты еще что-то лучшее скажешь:По-своему, смело и не для продажи.<p>РУБИН И АМЕТИСТ</p><p><emphasis>(Перевод Ю. Комова)</emphasis></p>Две женщины: одна добра, как хлеб,         Все делит на двоих;Две женщины: одна редка, как мирра,         Все лишь себе берет.Две женщины: та, что добра, как хлеб,         Верна своим словам;Две женщины: та, что редка, как мирра,         Не произносит слов.Та, безупречна что, украшена рубином,         Но ты, прохожий, думаешь — стекло,И взгляд скользит, не задержавшись долго,         Невинно так она его несет.Две женщины: той, что добра, как хлеб,         Нет выше и знатней;Две женщины: той, что редка, как мирра,         Чужды мирские страсти.И бледной розой аметист         Расцвел в ее саду,Где взгляд бродить не устает,         Смотреть и удивляться.Кружатся ласточки над головой,         Движенья мерны их, как будто вечны:О красоте, тревоге этой женщины         Еще не знает ни один мужчина.Две женщины: одна добра, как хлеб,         В любую непогоду;Две женщины: одна редка, как мирра,         В свой — непогожий — день.<p>ПРИЗНАНИЕ</p><p><emphasis>(Перевод Ю. Комова)</emphasis></p>Когда над обрывом случайно сошлись,         Я вздрогнул, услышав твой голос,А ласточки в танце, как дети, неслись,         Чей выбор так прост и недолог.И было все ясно: я рядом с тобою         И маску, что носишь, сорву,Рожденье твое снова миру открою,         Я снова тебя назову.И все же нежданной была мне награда,         Ее поэт заслужил;А ласточки в гневе кричали надсадно,         Как будто сжигали их мир.<p>ОТТЕНКИ ЗЕЛЕНОГО</p><p><emphasis>(Перевод Ю. Комова)</emphasis></p>Нежной прошвой травы и змеею,Цветом лавра и радугой моря,Изумрудного чистотоюЖивут оттенки зеленого:Как зеленое — вовсе простое, но, конечно же, неземное —Ты в любви открывай моей новое.<p>ОЖИДАНИЕ</p><p><emphasis>(Перевод Ю. Комова)</emphasis></p>С ночи той, когда прокрались,         Словно призрак, вы ко мне,Горло сжав, исторгли клятвы,         Что я повторял бы век,Здесь, где ребра аркой вздеты,         Уголья затлели вскоре,Ветры в них огонь раздули,         Выжигая все живое.Кулаки мои, что молот,         Лоб широкий мрачен гордо,Мускулы пружинят ноги,         Весь я вырастаю словно.Все же то, что час вы ждали,         Когда звезды нам лишь светят,Говорит — порыв ваш ярче,         Мой — сгорел в надежде меньшей.<p>ИМЕНИНЫ</p><p><emphasis>(Перевод Ю. Комова)</emphasis></p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Р. Грейвз. Собрание сочинений в 5 томах

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза