Стихотворения и поэмы

Луну закрыли горестные тучи.
Без остановки лает пулемет.
На белый снег,
на этот снег скрипучий
сейчас красноармеец упадет.

Второй стоит.

Но, на обход надеясь,
оскалив волчью розовую пасть,
его в затылок бьет белогвардеец.
Нет, я не дам товарищу упасть.

Нет, я не дам.

Забыв о расстоянье,
кричу в упор, хоть это крик пустой,
всей кровью жизни,
всем своим дыханьем:
«Стой, время, стой!»

Я так кричу, объятый вдохновеньем,

что эхо возвращается с высот
и время неохотно, с удивленьем,
тысячелетний тормозит полет.

И сразу же, послушные приказу,

звезда не блещет, птица не летит,
и ветер жизни остановлен сразу,
и ветер смерти рядом с ним стоит.

И вот уже, по манию, заснули

орудия, заставы и войска.
Недвижно стынет разрывная пуля,
не долетев до близкого виска.

Тогда герои памятником встанут,

забронзовеют брови их и рты,
и каменными постепенно станут
товарищей знакомые черты.

Один стоит,

зажатый смертным кругом
(рука разбита, окровавлен рот),
штыком и грудью защищая друга,
всей силой шага двигаясь вперед.

Лежит другой,

не покорясь зловещей
своей кончине в логове врагов,
пытаясь приподняться, хоть и хлещет
из круглой раны бронзовая кровь…

Пусть служит им покамест пьедесталом

не дивный мрамор давней старины —
всё это поле,
выложенное талым,
примятым снегом пасмурной страны.

Когда ж домой воротятся солдаты,

и на земле восторжествует труд,
и поле битвы станет полем жатвы,
и слезы горя матери утрут, —

пусть женщины, печальны и просты,

к ним, накануне праздников, приносят
шумящие пшеничные колосья
и красные июльские цветы.

1940

41. ИЗ ДНЕВНИКА