Стихотворения и поэмы

А сам поэт скорбит. Он каждый листик
Здесь милосердной оросит слезой.
Родства он ищет в плеске, звоне, свисте,
Грузинский стих кладет на лад чужой.

Он одинок, а для души — безводье,
Коль у поэта слушателя нет.
Витают голоса, звучат в природе —
Для жизни нужен каждому ответ.

О, как он жаждет встретиться с собратом —
В сад повести, на ток его позвать,
Чтоб мысль грузина с родственным ей ладом
Великой песни русской сочетать.

И девушка из Зубовки протянет
Ему дорогой сорванный цветок.
Курганы туча низкая туманит,
На Каспий тянет свежий ветерок.

Но беды Картли в стих неудержимо
Врываются, чтоб ведал их народ…
Душа Сковороды проходит мимо
И славу миру светлому поет.

Как свечи, голоса горят высоко —
Свечам подобны, цвету миндаля.
И богоматери лазурный локон,
Звеня в душе, струится на поля.

И так ты сам врифмован в Украину,
Как крыльев шум в стоустый шум лесов,
Где, сокровенных чувств открыв глубины,
Поют, как пчелы, сонмы голосов.

Возвращение на родину

Сына лучше нет, чем юный —

Тот, что мной усыновлен.
Я десницею сыновней
От врагов оборонен.
Породил его я словом —
И певцом да будет он,
Лишь бы для меня не стала
Песня звоном похорон.

Давид Гурамишвили

Бренный мир тебя состарил,
Сделал яблоней безлистой,
Без плода твой ствол оставил
Вплоть до смерти ненавистной.

И усыновил ты книгу,
Назвал книгу сиротою,
Скорбью наделил великой,
В душу не внедрил покоя.

Крылья, как орел небесный,
Над тетрадью простирая,
Сердцем выкормил ты песню,
Колыбель страниц качая.

Книга пела, расцветала —
Хоть один ее ты слушал, —
Водопадом клокотала,
Обжигала стоном душу.

Подымалась над бескрайной,
Над глухой годиной горя,
Облекалась вещей тайной,
Рдела радугой в просторе.

Но один ты песню слушал,
С ней просиживая ночи,
Не было удела глуше,
Беспросветнее и жестче.

Старился ты… Так друг другу
Вы в ночах надоедали,
Далека дорога друга,
Бодрствовали вы и ждали,

Но птенца ты не покинул,
Дал созреть под отчей сенью —
И послал в отчизну сына,
Чтоб делил ее мученья.

Вырастил на Украине
И, в слезах, дорогой звездной
В Грузию направил сына.
Сын — твой сокол светоносный.

Горькие твои скитанья
В снеговой степи пустынной,
Смертные твои метанья
Мы прочли на крыльях сына.

Если б сына — человека —
Ты оставил, разве б смог он
Перенесть над бездной века
Повесть об отце далеком?

Духом сына окрылил ты,
Не пропал птенец на свете:
Долетел он — ран целитель —
В Грузию через столетье.

Сад

Давид развел сад.

Давид Гурамишвили

К звезде востока руки ты простер,
Тень родины была твоей иконой.
И трепетал твой дух — степной костер,
Холодной мглой и тьмою окруженный.