Стихотворения и поэмы

И рана пленника зарубцевалась,
Но ведь и плен, как жернов, давит грудь.
Тюремным стенам недоступна жалость,
И сторож ночью не дает уснуть.

Ты узник за решеткою железной.
О, как прожить года в проклятой тьме?
Как душат стены одиночки тесной…
Нет, не привыкнешь ты к своей тюрьме!

А сердце словно льдами оковалось,
Но ключ поет горячий подо льдом…
На Украине рукопись осталась,
Написанная кровью и огнем.

«О, не сожгли б слезами окропленный,
Заветный свиток, житницу мою,
Мой труд, живым глаголом наделенный!
О жизнь! Я сохранить его молю!

Подобно житнице певца творенье,
В нем шелестят незримые поля,
И веют, и шумят, не зная тленья,
Любую боль дыханием целя.

Я слышу, как шуршит родное поле,
Я слышу песню жницы молодой.
Но как мне петь! Я — соловей в неволе…
Чу, ржет вдали, зовет меня гнедой!

Но как мне петь? Был чет, а стал я нечет.
Война еще бушует, мир — в огне.
О, вырваться бы вновь на поле сечи,
Я не последним был бы на войне!»

                       * * *

И ночь и день влачат унынья бремя.
Двуцветна жизнь печальных близнецов,
И узник взором прорезает время:
Проходят дни — вся жизнь в конце концов.

Минувших дней он вызывает тени:
Бой под Хотином, шведскую войну.
Он, жизнь начавший у лезгин в плененье,
Кончает дни у пруссаков в плену.

Как скорлупы яичные пустые,
Стоят в шеренге пять десятков лет,
Седеют кудри, падают, густые,
И, как свеча, скудеет белый свет.

В тюрьме подкралась незаметно старость.
Не проломать гранит стены глухой.
И хоть былая боевая ярость
Кипит в крови, нет сабли под рукой.

Но вот однажды утром, на молитве,
Он о победах русских узнает,
И словно слышит скрежет сабель в битве,
И словно видит всадников полет.

И снова Одер густо отуманен
От дыма пушек, бьющих за холмом,
И рассекает брат-однополчанин
Германский щит, украшенный крестом.

И трон колеблется державы прусской,
И Фридрих сам на взмыленном коне
Бежит бесславно перед силой русской,
Скрываяся в полночной тишине.

И сердце громко говорит Давиду:
«Ты полон сил! Ты седине не верь,
Бери свой меч, мсти за свою обиду!»
Но не сорвать окованную дверь.

И нет меча. И мечется в бессилье
По камере. «Нет, лучше смерть в бою!
Рубитесь, братья! Разверните крылья!
Исчерпайте со славой жизнь свою!»

А русским уж Берлина ключ вручают
И ключ от королевского дворца.
И сердце вновь, как быть ему, не чает:
И радость в нем — и мукам нет конца.

                       * * *

И снова годы рассекает око:
Хотинский бой, турецкая война,
И девушка из Зубовки далекой…
Увяла, знать, устала ждать она.

Как хлеб и воду, радости и беды
Ты с украинцем, с русским разделял.
Ты им о муках Грузии поведал,
В бою пред смертью ты не отступал.