Стихотворения и поэмы

И я обыщу закоулки ночей,
Все руки о звезды себе исколовши,
И тихо приду к твоему изголовью
С охапкою хвороста лунных лучей.

Но каждый твой волос — как лунная нить.
Для этих волос мой подарок — он лишний,
Испевшейся птицей ночною, неслышной,
Из них я хотел бы гнездо себе свить.

Дорогу к тебе я найти не могу.
Но мягкой походкой, танцующей в листьях,
Ты бродишь в моем воспаленном мозгу,
Как будто по улочкам узким тбилисским.

На ложе твоем прикорнули стихи,
И радуги край за балкон зацепился.
И сам я сомнений своих застыдился,
Сомнения мне отпусти, как грехи!

Пускай на открытые раны мои
Прольются волос холодящие струи,
Пускай твое горло, свирелью воркуя,
Журчит, как журчат соловьи и ручьи.

Но это уже невозможно… В тоске
Я пел тебе песню блаженства и муки,
Но сумрак застиг меня на полузвуке,
И в ночи запутался я, как в силке.

Второе письмо к Маико Орбелиани

Ну, здравствуй, Маико, любимая сестра!
Нет писем от тебя — а я всё жду и жду.
Красавица моя, поведай, будь добра,—
Всё так же ли цветешь в родном своем саду?

Ты любишь виноград — он здесь уже созрел!
Орехи, турачи — базар в Гандже богат,
Но что тебе прислать, я выбрать не сумел…
Вот, может быть, стихи тебя повеселят?

Я шелку бы купил — но здесь шелка в цене,
Твой рыцарь обеднел — уж ты его прости…
Пошли свой ясный взгляд сквозь толщу мрака мне,
Узилище мое хоть в мыслях навести!

Как там Тбилиси наш? Поговорим о нем
И вспомним тех друзей, что смутною порой,
Бесстрашные, ушли сражаться с Шамилем.
Их, верно, нет в живых, лишь тени над Курой?

Язвящие шипы вонзила в грудь тоска,
Всё нет и нет письма — должно быть, неспроста…
Мтацминда, как и ты, так страшно далека,
Кругом такая мгла, такая пустота!

Я горлицу мою глазами проводил —
Вспорхнула в небеса, проститься позабыв.
Стреножил я мечту, мне белый свет немил,
Сплю долго по утрам, я скучен и ленив.

Три слова напишу о радостях моих:
Лаваш, пити, гранат… Чего еще желать?
Известно всей Гандже: приезжий — не жених.
Коптит моя душа, ей больше не пылать…

Я ближним помогал в далекой жизни той —
Теперь живу легко, бегу от суеты.
Сестрица Маико, откликнись, ангел мой!
Как это хорошо, что есть на свете ты.

Волшебная серьга

Твоя серьга приснилась ночью мне —
Порхающий над розой мотылек…
Я дверь свою успел закрыть во сне,
Чтоб сон волшебный улететь не мог.

Я с цинандальской розой говорил,
Я любовался гостьей дорогой…
Счастливец тот, кто губы остудил
В блаженный миг прохладною серьгой!

Вновь ранил душу дивный голос твой,
Хоть связь сердец распалась так давно!
…Бараташвили грустен над Курой —
Без Катины в душе его темно…