По коленчатым проулкам,По кружащим площадям –Все-то сроки проаукал,Зим и весён не щадя,Всё-то звал одну на свете,Да ни отзвука – в ответ:Ах вы, крыши, не трезвейте,Ведь её на свете нет.Так и стойте, запрокинувВ небо белые дымы,Из хмельных своих кувшиновНаполняя чашу тьмы…1983
«Господь окликал – то с угрозой, то ласково…»
Господь окликал – то с угрозой, то ласково,Тянуло к запретному, голос ломался.Адамово яблоко с дерева райского,На свете со сломленной совестью майся.Лишь руку протянешь – и небо закружится,Протянешься дальней дорогой для встречных,И ужас – меж ребёр, и в голосе – мужество:Ты смертный и сильный – средь слабых и вечных.Ты – клад недоступный, лес чёрный и девственный –Адам, познающий себя и висящийНа кедре Ливанском, на ёлке Рождественской,Средь сотен стеклянных – один настоящий.На кедре, на дубе Мамврийском, на яблоне –На хрупких ветвях, на руках материнских,Где надпись вины трёхъязычная набранаРуками бесстрастных типографов римских.И в каждый апрель, как пушок возмужалости,Из тел невоскресших трава выбегала,И голос ломался – в угрозе и жалости,И жизнь вожделенье во влагу влагала,И мрак, осекаясь, рождался средь речи,Небес кровяными тельцами играя,И голос ломался – в разлуке и встрече,Но дух не сломился, всегда умирая!..1983