О, разве мальчик этому причиной!Две маковки, нетрудное дыханьеи мозг, прохладно зреющий во сне, —сгустившийся жестковолосый случай,он весь с тобою наш и, может статься,когда-нибудь безжалостно поймет,что в мире нет единственных решений.Дай бог ему любви; дай бог таких жевысоких сил, а то и безрассудстватакого же! И этот вечер дай, —помноженные на сто тысяч взрослых,сидим с тобой — в окне кусочек небаи столько крыш на свете, столько крышекзахлопнувшихся: знай неси свой крестпод видом телевизорной антенны.…И вздыбленные судьбы этажей!Как разгадать по окнам разноцветнымоттенок счастья собственного? Какне видеть в окнах голую однудвуспальную двусмысленность уюта?О, фиговые листья занавесок,ни краем глаза чтоб не причастилисьих бедных тайн такие ж бедняки!Застенок счастья… Вот сидим с тобойи, никуда не деться, постигаемвсю бездну одинаковости. Спятвсе мальчики на свете. Неотступнычетыре стороны вокруг, четырестены… Вода и хлеб… А вечер длится,как пятый акт, и каждое окно —как монолог о жизни и о смерти.260—264. Пятая зона
1. «Электричка отгудела…»
Электричка отгудела.Тишина во весь размах.Иногда большое дело —заблудиться в трех соснах.Разговоры наши глуше,цвета глаз не угадать.Стой под деревом и слушай,как нисходит благодать!Все обиды и невзгодытают в сумраке лесном.И отсчитывает годынам кукушкин метроном.2. «…В невозмутимом царстве птичьем…»
…В невозмутимом царстве птичьеммы иностранцы — ты и я;мы неприлично пальцем тычемто в зяблика, то в соловья.Никто на воле шелестящейнам пояснений не дает.А птица именно от счастьяпоет над нами и поет!От счастья, что знакома с ветром,что птичья доля высока.Поет о чем-то очень светлом,а мы — не знаем языка!3. «…Нелегко нам, горожанам…»
…Нелегко нам, горожанам, —от свободы устаем.Та полянка хороша нам,на которой мы вдвоем.Пересмешничают бликисквозь ленивую листву.Меж вьюнка и голубикимы никто, по существу.Мы лежим и уважаеммуравьиные права.Мы растеньям подражаем,мы струимся, как трава.4. «…А у деревьев тоже лица…»
…А у деревьев тоже лица…Аукайся, герой, свисти —им ни в усмешке не скривиться,ни даже бровью повести.Бесстыдно пользуемся этим,играем в женщин и мужчин.Авось когда-нибудь заметим —смола сползает вдоль морщин.А каково-то им, косматым,прижав ладонями виски,весь век следить за нашим братом,деревенея от тоски?!5. «…И пройдут большие годы…»