Я слышал гром из туч. Какая сила,Чья длань властительная производитШум этот и смятение стихий,Которым я внимаю — без боязни,Но в горестном неведенье? Скажи,Печальная богиня, — заклинаюТебя твоей рыдающею лирой:Зачем в бреду и самоисступленьеБрожу я в этих рощах? Ты молчишь.Молчишь! — но я уже читаю самУрок чудесный на лице безмолвномИ чувствую, как в бога превращаетМеня громада знаний! Имена,Деянья, подвиги, седые мифы,Триумфы, муки, голоса вождей,И жизнь, и гибель — это все потокомВливается в огромные пустотыСознанья и меня обожествляет,Как будто я испил вина блаженныхИ приобщен к бессмертью!» Задохнувшись,Он смолк, не в силах взора оторватьОт Мнемозины, и мерцали чудноВоспламененные глаза, — как вдругВсе тело охватило страшной дрожью,И залил лихорадочный румянецБожественную бледность, — как бываетПред смертью — иль, верней, как у того,Кто вырвался из лап холодной смертиИ в жгучей муке, сходной с умиранием,Жизнь обретает вновь. Такая больТерзала Аполлона. Даже кудри —Его златые кудри трепеталиВокруг сведенной шеи. МнемозинаВоздела руки, словно прорицая…И вскрикнул Аполлон — и вдруг он весьНебесно…