Стихотворения и поэмы

На программе была намалевана белая мышь,
Тлели красные плошки, сквозь щели
                                          мальчишки глазели.
Длинногривые кони слетали с громадных афиш,
На JIукишинской площади высился
                                                      цирк Чинизелли.
Был торжетвенный день: тезоименитство царя.
И, конечно, логичней всего завершить его
                                                                в цирке.
Господин губернатор покоится в ложе, смотря,
Как ломается клоун, как прыгает пудель
                                                         сквозь дырку,
Как звереют атлеты, катаясь по грязным
                                                                  коврам…
До чего поучительна ты, цирковая феерия!
Что же, пышное зрелище!
                                Ведь присмотрись, генeрал —
Он увидел бы полное сходство
                                               с делами империи!

Вот, с арены внизу, не спуская

                                                   испуганных глаз,
Балерина под куполом шатко идет по канату,
Это пляшет над бездною тот погибающий класс,
Чья нечистая кровь согревает тебя, губернатор.
Клоун, вышедший с пуделем, блеет,
                                                    как старый баран,
Он тебя веселит, губернатор,
                                                  остротою плоской.
Этот пудель ученый, как ты,
                                             из остзейских дворян:
Он, как ты, на носу исполнительно носит
                                                                    поноску.
Громовой оплеухой привычно обрадован слух,
Задыхаясь, с партнера срывает борец
                                                                полумаску.
Право, можно подумать, что школу таких
                                                                      оплеух
Он прошел под твоим руководством
                                         в жандармском участке!
Вот жокей появляется с клячею на поводу,
Он бичом ее хлещет, запас уговоров истратив,
У него огонек зажигается в тощем заду.
Ты его узнаешь, генерал? Это твой император!
Но скажи, генерал: хоть толпа бессловесней
                                                                       овцы
И стерпелась с остротами самого пошлого
                                                                       сорта,
Разве ты не боишься, —
                                     что вдруг полетят огурцы,
Замолчат музыканты и публика выкрикнет:
                                                                «К черту!»
А снаружи, у цирка, на зябком ночном
                                                                сквозняке,
В старомодном пальто с пелериной,
                                                 сутулый и строгий,
Ходит взад и вперед неизвестный.
                                                      И в потной руке
Он до боли сжимает шершавую ручку
                                                               «бульдога».
Генерал! Ты следишь за порядком в хозяйстве
                                                                      своем:
Чтобы в Вильну погром аккуратно въезжал
                                                            на гастроли,
Чтоб солдат у тюрьмы деревянно ходил
                                                            под ружьем,
Чтобы петли затягивались и жандармы пороли.
За семью за большими замками работаешь ты,
Лязгом сабель тебя окружили косматые черти,
Но хозяин несчастия, но господин нищеты,
Ты не вечен, как все!
                       Берегись, губернатор: ты смертен!
Да, ты смертен, как все!
                              И покуда ты будешь смотреть,
Как над морем голов по канату идет балерина,
Рядом ходит в калошах твоя запоздалая смерть
И дрожит на ветру в старомодном пальто
                                                         с пелериной.
Ты смеешься еще. Ты уверен: она далеко!
Но сейчас вы сойдетесь вплотную при выходе
                                                                  узком —
И ни доктор Михайлов, и ни полицмейстер
                                                                   Снитко
Не задержат ее, твою смерть, —
                                            не упрячут в кутузку!
Трубы грянули туш. Он выходит, облеплен
                                                                   кругом
Тесной кучкой чиновников,
                               сворой почтительных сошек.
К голубому пальто с золотыми крылами погон
Подошел человек в пелерине, в глубоких
                                                              калошах.
Кто над этой толпой оглушительно хлопнул
                                                                  бичом?
И опять оглушительно хлопнул, помедлив
                                                         немного?..
Издевательски свистнув, свинец обжигает
                                                                   плечо!
Филера по камням волокут человека
                                                    с «бульдогом».
Вся орава шпиков кулаками пинает, сгребя
Человека, которому локти ремнями скрутили.
Ты транжирил свинец, Гирш Давидович!
                                                       Ты для себя
Позабыл приберечь дружелюбную
                                                     честную пулю.