Стихотворения и поэмы

Я пришпорю быстроту и, в тьме суматохи,
Перепугаю все имена, страну на страну наложу,
Ваши вопли, жалобы, вздохи
На земную ось нанижу,
Если я сел на сегодня, как на гоночную машину,
Если сквозь резину
Моих слов рвется на свободу,
Как воздух сквозь моторную шину,
Всё — вскрики и вспенье верфей и заводов,
Животов вокзалов, локомотивов, подобно приват-доценту,
В беге потерявших дымовых волос взбитые букли,
Ревущих пароходов,
Рявкающих моментов,
Небоскребов, у которых, как нарывы, балконы набухли…

Девочка

Как он много говорит… Он хорошенький.

Лирик

И если вы не понимаете ровнешенько
Ничего,
Так это потому, что, побивая рекорды,
Обогнали в состязания ноги мозга моего
Глупых дней запыхавшуюся морду,
Но мое сердце не устало
И дальше побежит;
Оно набирало
Бензину, говоря с вами,
Очистились его легкие, биплан дрожит,
А время спешит
Стовековыми шагами.
Оно к вам через вечность и два часа прибежит,
А я
Буду далеко, перешагивая могилы и гроба!
Смотрите, как топокопытит, как роет крылом землю лошадь моя,
Как передо мной отплясывает восторг фабричная труба!
Уррррра!

На биплане.

Биплан

Тра-та-та-ту-ту-ту-ту-ты-ты-ты!
Тррррррррррррррр!

Лирик

Уррррррррра!
За мной горрррррода — на ветррррррррровые мосты!
Взгрррррррромоздились горрррры!

Биплан

Трррррррррр!..

Лирик летит, и воздух пенится около аэро. На поднятые лица изумленных попадает солнце — и они делаются похожими на большие ромашки, у которых удивление обрывает ресницы… И шум пропеллера сливается со скрипом несмазанной земной оси.

Вечный жид Трагедия великолепного отчаяния

Маленькой и черной

ЖУК, СКАРАБЕЮ

моей жизни

…Если бы знать! Голодный добывает хлеб трудом. Оскорбленный мстит. Любовник говорит женщине: «Будь моею!» Но я сыт, и никто не оскорбляет меня… Мне нечего достигать — я обречен на тоску.

А. Блок. «Король на площади»

…Marchant vers la terre promise

Josue s'avancait pensif ‘et palissant,

Car il etait dejа l'elu du Tout Puissant.

A. де Виньи. Moоse[6]

…Ailleurs! Plus loin! je ne sais oщ.

Lamartine[7]

Каталог действующих:

Поэт. 25 лет. Резкие углы лица. Причесан очень гладко. Немного стилизуется под англичанина.

Бог. Более известен под именем Иисуса. Говорит тенорком. Столько лет, сколько их промчалось или проплелось от Рождества Христова.

Девушка. Дома собрание сочинений Евреинова и Уайльда. Зимой — шубка с шеншилями. Кольцо с бирюзою. Обожает Бердслея и Сомова.

Женщина. Имеет абонемент к Кусевицкому. Смотрела Дункан, но не понравилось. В кафе одна не ходит.

Господины. — Субъекты. — Дамы. — Старики. — Женщины. — Игроки. — Старухи. — Юноши. — И еще разные люди и вещи, которые двигаются, но не говорят и с которыми вы не познакомитесь, а потому я их имен не помню.

Всё здесь написанное случается вчера, сегодня и завтра.

Здесь: в Москве и около. Впрочем: случается повсюдно.

Действие первое

Занавес поднимается и…