Стихотворения и поэмы. Дневник

Сколь ни живи, сколь ни учи наук —
жизнь знает, как прельстить и одурачить,
и робкий неуч, молвив: «Это – луг», —
остолбенев глядит на одуванчик.

Нельзя привыкнуть и нельзя понять.

Жизнь – знает нас, а мы ее – не знаем.
Ее надзором, в занебесном «над»
исток берущим, всяк насквозь пронзаем.

Мгновенье ока – вдохновенье губ —

в сей миг проник наш недалекий гений,
но пред вторым – наш опыт кругло глуп:
сплошное время – разнобой мгновений.

Соседка капля – капле не близнец,

они похожи, словно я и кто-то.
Два раза одинаково блестеть
не станет то, на что смотрю с откоса.

Всегда мне внове невидаль окна.

Его читатель вечный и работник,
робею знать, что значат письмена, —
и двадцать раз уже я второгодник.

Вот – ныне, в марта день двадцать шестой,

я затемно взялась за это чтенье.
На языке людей: туман густой.
Но гуще слова бездны изъявленье.

Какая гордость и какая власть —

себя столь скрытной охранить стеною.
И только галки промельк мимо глаз
не погнушался свидеться со мною.

Цвет в просторечье назван голубым,

но остается анонимно-большим.
На таковом – малина и рубин —
мой нечванливый Ванька-мокрый ожил.

Как бы – светает. Но рассвета рост

не снизошел со зрителем якшаться.
Есть в мартовской понурости берез
особое уныние пред-счастья.

Как всё неизымаемо из мглы!

Грядущего – нет воли опасаться.
Вполоборота, ласково: «Не лги!» —
и вновь собою занято пространство.

26 марта 1981

Таруса

Луна до утра