Стихотворения и поэмы. Рассказы. Борислав смеется

— Ну, вот это другое дело, — загудели рабочие. — Такой кассир всегда будет у нас на глазах. А если их будет много, то у каждого сумма будет небольшая, соблазн будет меньше, и даже если бы вся эта сумма пропала, потеря была бы все же невелика. С этим можно согласиться.

— Позвольте, это еще не все, — говорил Бенедя. — Кто знает, может иногда случиться такая нужда, что не хватит средств одной кошары. Может случиться сделать что-нибудь такое, что пойдет на пользу всем бориславским рабочим, а для этого потребуется много денег, больше, нежели имеет одна касса. Поэтому, я думаю, надо сделать так: в каждой такой небольшой кассе, которая была бы при одной или нескольких соседних кошарах, все деньги, которые будут поступать, поделить на три части. Две части надо оставлять в кошаре для помощи отдельным рабочим, а одну треть отдавать в главную кассу. Из этой кассы выдавать деньги уже не мог бы ни кассир, ни одна какая-нибудь кошара, а только общий сход всех бориславских рабочих — разумеется, тех, которые платят в кассу. Выдавать из нее нужно как можно меньше, а копить деньги для большого общего дела.

— А какое же это может быть дело? — спрашивали нефтяники.

— Вот как я это понимаю, — сказал Бенедя. — Как видите, теперь паны уж очень хорошо убедились, что нас много, что голод сгоняет все больше рабочих в Борислав, и они не спрашивают, можно ли нам прокормиться, а все снижают и снижают нам плату. И не перестанут снижать, пока мы не напомним о себе.

— Эге, разве мы не напоминали? Чему это поможет?

— Стойте, погодите, я скажу вам, как надо напоминать! Это верно, что говорить с ними — по-хорошему или с угрозой — бесполезно: не послушают. Тут нужно не угрожать, а сделать так, чтобы они и не опомнились, откуда это на них свалилось. Вот что нужно сделать. Все, сколько нас здесь есть, и те, которых здесь нет, — одним словом, все вместе однажды утром, каждый у себя на работе, приходим и говорим: довольно, не будем работать, не можем работать за такую малую плату, лучше будем сидеть дома. Пока не будет увеличена плата, до тех пор и пальцем не шевельнем. И, сказав это, все по домам!

Нефтяники далее рты разинули от удивления, услыхав такой совет.

— Вот те на! Да как же это бросить работу?!

— На время, на время, пока хозяева плату не увеличат.

— А не долго ли ждать придется?

— Ну, очень долго не придется. Ведь вы только подумайте: хозяева позаключали с разными купцами контракты — в такой-то срок доставить столько-то воску, столько-то нефти. Ну, а если в срок не доставят, то им убыток будет в десять раз больше, чем прибавка к плате. А сами они в шахты не полезут. Может быть, и продержатся несколько дней, а потом все-таки вынуждены будут к нам «прийти и поклониться».

— Как бы не так! Они наберут новых рабочих!

Га, нужно так сделать, чтобы не набрали! Разослать людей по всем окрестным селам с таким наказом: чтобы до поры до времени никто не шел в Борислав, потому что там вот то-то и то-то делается.

— А если мазуров[159] приведут?

— Не пускать! Уговором или силой, но не пускать.

— Гм, да это, пожалуй, можно. Но на что мы будем жить во время этой забастовки?

— Вот для этого я и думал устроить такую главную кассу.

— А хозяева сговорятся и хлеба не подвезут, заставят нас голодать.

— А мы и покупать у них не будем. Когда у нас будут свои деньги, мы сами привезем из города, да еще и подешевле.

— И ты думаешь, что это поможет, что повысят плату?

— Я думаю, что должны, если только мы будем твердо держаться.

— Но для того, чтобы прокормить такую массу народа, нужна огромная сумма денег!

— На время забастовки можно будет часть людей отправить в села или в город куда-ни-будь на другие предприятия, чтобы легче было. К тому же не следует приниматься за такое большое дело, пока у нас не будет достаточно денег, чтобы продержаться хотя бы неделю. И прежде чем начинать, нужно все наладить как следует, и своих людей по селам разослать, и хлеба достать, и всего. Ну, да об этом еще будет время поговорить. Теперь скажите: согласны ли вы на то, чтобы у нас были кассы — и участковые и главная касса?

— Согласны! Согласны!

— А с тем согласны, чтобы две трети оставались в участковых кассах, а одна треть чтобы шла в главную кассу?

— Нет, пускай две трети идут в главную кассу! Хотим давать по два цента, только чтобы нам всем скорей какое-нибудь полегчение пришло!

— А в управление главной кассы, я полагаю, надо выбрать троих человек, таких, которых вы хорошо знаете и которым можете доверить. А главное, чтобы касса хранилась у такого человека, который имеет здесь свое хозяйство.

— Эге, а где же мы здесь такого найдем, если все мы пришлые, бедные?