Во ржи чудно и необычно —С полуобрушенной трубой,Как будто памятник кирпичный,Стоит она сама собой.Вокруг солома в беспорядке,Костра сухая с потолка,Плетень, поваленный на грядки,И рытый след грузовика.Пустынно. Рожь бушует глухо,Шумит — и никого кругом.И только с граблями старухаНа бывшем дворище своем.Бегут дымки ленивой пыли.С утра старуха на ногах,Все ищет, — может, что забылиНа старом месте второпях.И хоть вокруг ни сошки нету,От печки той одной — нет-нет,Повеет деревом согретым,Прокопченным за много лет.Повеет вдруг жильем обжитым:Сенями — сени, клетью — клеть.И что-то вправду здесь забыто,И жаль, хоть нечего жалеть.А солнце близится к обеду,Глядит старуха, ждет людей —В последний раз сюда приедут,—Живи, живи да молодей!Там, где отныне двор, где люди,Где всем углам иная стать,В других окошках солнце будетВсходить, в других в полдни стоять.Там, где и улица и речка,Где ближе к дому белый свет,—Дымить уже не будет печка,Как эта здесь от ветхих лет.Во ржи — чудно и необычно,Кидая на подворье тень,Как будто памятник кирпичный,Стоит она. Последний день.Кирка и лом покончат с нею,И плуг проедет прицепной.И только гуще и темнееЗдесь всходы выбегут весной.
1939
«Рожь, рожь… Дорога полевая…»
Рожь, рожь… Дорога полеваяВедет неведомо куда.Над полем низко провисая,Лениво стонут провода.Рожь, рожь — до свода голубого,Чуть видишь где-нибудь вдали,Ныряет шапка верхового,Грузовичок плывет в пыли.Рожь уходилась. Близки сроки,Отяжелела и на крайВсем полем подалась к дороге,Нависнула — хоть подпирай.Знать, колос, туго начиненный,Четырехгранный, золотой,Устал держать пуды, вагоны,Составы хлеба над землей.