Она была исполнена печали,И между тем как, шумны и резвы,Три отрока вокруг нее играли,Ее уста задумчиво шептали:«Несчастные! зачем родились вы?Пойдете вы дорогою прямою,И вам судьбы своей не избежать!»Не омрачай веселья их тоскою,Не плачь над ними, мученица-мать!Но говори им с молодости раннейЕсть времена, есть целые века,В которые нет ничего желанней,Прекраснее — тернового венка…
Не рыдай так безумно над ним,Хорошо умереть молодым! Беспощадная пошлость ни тениПоложить не успела на нем,Становись перед ним на колени,Украшай его кудри венком!Перед ним преклониться не стыдно,Вспомни, сколькие пали в борьбе,Сколько раз уже было тебеЗа великое имя обидно!А теперь его слава прочна:Под холодною крышкою гробаНа нее не наложат пятнаНи ошибка, ни сила, ни злоба… Не хочу я сказать, что твой братНе был гордою волей богат,Но, ты знаешь, кто ближнего любитБольше собственной славы своей,Тот и славу сознательно губит,Если жертва спасает людей.Но у жизни есть мрачные силы —У кого не слабели шагиПеред дверью тюрьмы и могилы?Долговечность и слава — враги. Русский гений издавна венчаетТех, которые мало живут,О которых народ замечает:«У счастливого недруги мрут,У несчастного друг умирает…»
1868
Дома — лучше!
В Европе удобно, но родины ласкиНи с чем не сравнимы. Вернувшись домой,В телегу спешу пересесть из коляскиИ марш на охоту! Денек недурной,Под солнцем осенним родная картинаОтвыкшему глазу нова…О матушка-Русь! ты приветствуешь сынаТак нежно, что кругом идет голова!Твои мужики на меня выгонялиЗверей из лесов целый день,А ночью возвратный мой путь освещалиПожары твоих деревень.
1868
«Наконец, не горит уже лес…»
Наконец, не горит уже лес,Снег прикрыл почернелые пенья,Но помещик душой не воскрес,Потеряв половину именья.Приуныл и мужик. — Чем я буду топить? —Говорит он, лицо свое хмуря.«Ты не будешь топить — будешь пить», —Завывает в ответ ему буря…
Душно! без счастья и волиНочь бесконечно длинна.Буря бы грянула, что ли?Чаша с краями полна!Грянь над пучиною моря,В поле, в лесу засвищи,Чашу народного горя Всю расплещи!..