«Ай, песенка!.. Запомнить бы!..»Тужили наши странники,Что память коротка,А вахлаки бахвалились:— Мы барщинные! С наше-тоПопробуй, потерпи!Мы барщинные! вырослиПод рылом у помещика;День — каторга, а ночь?Что сраму-то! За девкамиГонцы скакали тройкамиПо нашим деревням.В лицо позабывали мыДруг дружку, в землю глядючи,Мы потеряли речь.В молчанку напивалися,В молчанку целовалися,В молчанку драка шла.— Ну, ты насчет молчанки-тоНе очень! нам молчанка-тоДосталась солоней! —Сказал соседней волостиКрестьянин, с сеном ехавший(Нужда пристигла крайняя,Скосил — и на базар!). —Решила наша барышняГертруда Александровна,Кто скажет слово крепкое,Того нещадно драть.И драли же! покудоваНе перестали лаяться.А мужику не лаяться —Едино, что молчать.Намаялись! уж подлинноОтпраздновали волю мы,Как праздник: так ругалися,Что поп Иван обиделсяЗа звоны колокольные,Гудевшие в тот день.Такие сказы чудныеПосыпались… и диво ли?Ходить далеко за словомНе надо — все прописаноНа собственной спине.«У нас была оказия, —Сказал детина с черными,Большими бакенбардами, —Так нет ее чудней».(На малом шляпа круглая,С значком, жилетка красная,С десятком светлых пуговиц,Посконные штаныИ лапти: малый смахивалНа дерево, с которогоКору подпасок крохотныйВсю снизу ободрал.А выше — ни царапины,В вершине не побрезгуетВорона свить гнездо.)— Так что же, брат, рассказывай!«Дай прежде покурю!»Покамест он покуривал,У Власа наши странникиСпросили: — Что за гусь?— Так, подбегало-мученик[63],Приписан к нашей волости,Барона Синегузина[64]Дворовый человекВикентий Александрович.С запяток в хлебопашествоПрыгнул! За ним осталасяИ кличка: «Выездной».Здоров, а ноги слабые,Дрожат; его-то барыняВ карете цугом ездилаЧетверкой по грибы…Расскажет он! послушайте!Такая память знатная,Должно быть (кончил староста).Сорочьи яйца ел[65],Поправив шляпу круглую,Викентий АлександровичК рассказу приступил.